Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

На аэродроме главной ставки фюрера нас встретило яркое солнце. Как только Ю-52 остановился на взлетно-посадочной полосе и мы вышли из самолета, дуче встретил сам фюрер. Оба диктатора долго стояли, пожимая друг другу руки, а затем Адольф Гитлер поприветствовал и мою скромную персону, заявив, что после обеда ожидает меня с подробным докладом о проведенной операции.

Адольф Гитлер уделил мне для доклада целых два часа. Слова благодарности, которые он вновь высказал, исходили от чистого сердца.

— Я никогда не забуду о той услуге, которую вы оказали! — сказал он, и эти слова навсегда врезались в мою память.

Затем мне пришлось подробно проинформировать его обо всех деталях проведенной операции, а также обо всех связанных с ней событиях, произошедших в последние месяцы. Его интересовали даже самые мелкие подробности. Доклад о пропаже без вести трети планеров, поднявшихся со мною в воздух, дался для меня особенно тяжело, ведь я так ничего и не узнал об их судьбе. В ответ Адольф Гитлер заявил, что немедленно даст указания о поисках планеров, и пригласил мою скромную персону принять в тот же день участие в полуночном чаепитии, что, как было известно, являлось у Гитлера знаком редкого и высочайшего отличия.

На часах пробило уже час ночи, когда меня ввели в комнату, предназначавшуюся для чаепития. Адольф Гитлер проводил эту церемонию в своем рабочем кабинете за большим круглым столом перед камином. При этом его слова о полуночном чаепитии следовало воспринимать буквально. Чай он пил из стакана с серебряным подстаканником. Кроме чая гости могли заказать себе и кофе.

На чаепитии присутствовали обе его секретарши — фрейлейн Йоханна Вольф и фрау Траудл Юнг, сидевшие справа и слева от Гитлера. Кроме меня на церемонию были приглашены также посланник Хевель[154] и доктор Кальтенбруннер. Я с большим удивлением наблюдал, с какой вежливостью Адольф Гитлер обращался со своими секретаршами, что никак не напоминало отношения, обычно характеризующие поведение начальника и его подчиненных. При прощании он даже поцеловал им руки. Посланник Хевель оказался человеком очень общительным, и чувствовалось, что он объездил весь свет. В отличие от него доктор Кальтенбруннер предпочитал молчать и активно вмешался в разговор, который в тот вечер в основном вел сам Гитлер, только тогда, когда речь зашла о перспективах развития его родного города Линца.

Вообще в эти часы за чайным столом говорилось обо всем. Исключение, пожалуй, составляли только проблемы, касавшиеся войны. Эти наиболее актуальные вопросы почти не затрагивались. Больше всего фюрер любил порассуждать на наиболее близкую ему тему — о градостроительных планах, при обсуждении которых он заметно оживлялся и был поистине неутомим, выдвигая все новые и новые идеи. Например, он предложил придать Линцу облик университетского города, а при обсуждении планировавшейся к открытию художественной галереи выказал не только чисто теоретический интерес, но и внес детальные предложения о том, какие именно картины стоит в ней выставлять. У меня сложилось впечатление, что здесь он проявлял особо глубокую любовь к родине. Находилось время и для разговоров на исторические и философские темы.

Хорошо известно, что Адольф Гитлер особо почитал философские труды Ницше, но он также часто приводил и высказывания Хьюстона Стюарта Чемберлена[155]. В общем, это было непрерывное и живое общение, которое, однако, нельзя назвать пустым трепом. Исключение, пожалуй, составляли рассказы о путешествиях, в которые вдавался посланник Хевель и которые Гитлер всегда слушал с большим интересом.

Ко мне в тот раз Гитлер обращался довольно часто. Видимо, это было связано с тем, что я впервые присутствовал на таком чаепитии. Поэтому мне приходилось быть постоянно начеку.

О том, что Адольф Гитлер был решительно настроен против различных негативных проявлений внутри НСДАП, обнаружившихся во время войны, а также о его решимости сделать в подходящее для этого время соответствующие выводы, свидетельствуют такие его высказывания, как: «Германию после войны необходимо очистить. Будущее принадлежит солдатам этой войны, сражающимся на фронте. Однако от предателей следует избавиться уже сегодня! Клемансо[156] и тот был вынужден в 1917 году обратиться против внутренних врагов. Он многих беспощадно репрессировал и нейтрализовал, обеспечив таким образом Франции победу. Фронтовые тылы надлежит очистить от бунтовщиков и дезертиров! Настоящий фронтовик это понимает! История свидетельствует, что предатели всегда действуют одинаково — они открывают врагу заднюю дверь, чтобы ослабить борьбу и способствовать разгрому».

У меня осталось в памяти то, с какой любовью Гитлер обращался со своей любимой собакой Блонди. Поскольку я сам являюсь большим любителем животных, то могу с полной ответственностью заявить, что у Гитлера действительно был талант в общении с собакой. Она его по-настоящему любила, ведь он открыл ей свое сердце. Особенно радовало также и то, что Блонди, эта обычно нелюдимая животина, признавала и меня.