Секретная командировка

Сказать откровенно – чего-то подобное я и ждал все это время. А сколько я здесь? Попал в конце марта, теперь июль. Три с половиной месяца ждал, но втайне надеялся, что пронесет.

Есин не походил на начальника губчека, выбившегося в большие начальники из рабочих. Ему бы положено носить рубашку с косым воротом, а поверх нее какой-нибудь долгополый пиджак и иметь густые усы. Но Николай Харитонович был одет в костюм-тройку, из под которой выглядывала белоснежная рубашка, прикрытая галстуком. Ни усов, ни бороды не носил, напротив – был идеально выбрит. И обращался ко мне не «товарищ Аксенов», а на «вы» и по имени-отчеству. Я бы даже решил, что передо мной действующий преподаватель вуза, или врач, а не чекист с рабочим стажем. Правда, дело немного портила правая рука товарища Есина – мизинец и безымянный пальцы росли криво, словно их отрезали, а потом неудачно пришили.

– Владимир Иванович, как вы оцениваете современную ситуацию в Советской России?

«Интересно, он действительно интересуется моим мнением, или это экзамен?» – подумал я, а вслух спросил:

– Вы имеете в виду – внутреннюю политику или внешнюю?

– А вы сегодня сможете разобраться, где заканчивается внешняя, и начинается внутренняя? – усмехнулся начальник губчека.

В принципе, можно и поспорить, но, по сути, Николай Харитонович прав. Сегодня (а только ли сегодня, а спустя сто лет, в мое время?) внутренняя политика так переплетается с внешней, что отделить одну от другой, невероятно сложно.

Я слегка картинно развел руками, потом принялся излагать:

– Как я понимаю текущую обстановку: сегодня главную опасность представляет Восточный фронт. – Посмотрев в слегка недоуменные глаза Есина, поправился: – То есть, чехословацкий фронт. Теперь, судя по телеграмме товарища Ленина, есть опасность объединения чехословаков и войск Антанты.

– Пока все правильно, – кивнул Есин.

Ободренный похвалой, я продолжил:

– Антанта желает вернуть себе имущество и боеприпасы, завезенные для бывшего союзника-то есть, для нас, а заодно уничтожить Советское государство. Весной в Мурманске высадились англичане. Мне только непонятно, если они высадились в марте или апреле, то почему телеграмма товарища Ленина об опасности интервенции пришла лишь вчера?

– Потому что первоначально англичане мало в чем себя проявляли, а Мурманский совет занимал твердую позицию. Но потом краесовет отказался выполнить приказ Совнаркома об удалении войск Антанты, а позавчера товарищ Юрьев – бывший товарищ, – подчеркнул начальник губчека, – прислал телеграмму, что Мурманский краевой совет больше не признает власть Совета народных комиссаров Советской республики, принимает вооруженную помощь Антанты и заключает соглашение с англичанами. Сегодня с утра пришла телеграмма из Совнаркома о том, что бывший председатель краевого совета Юрьев заочно приговаривается к смертной казни.

Мне хотелось спросить – а была ли возможность у Мурманского совета выбить англичан и их корабли с Севера, но промолчал. Чтобы возражать, нужно иметь какие-то доводы, но у меня их не было. Да и смысл? Мурманск теперь в руках англичан, а там и Архангельск недалеко. Не знаю, насколько серьезно союзники желали помочь свержению большевиков, но вернуть свое барахло, завезенное в Россию и стоившее многие миллионы фунтов, они очень хотели.

Я кивнул, делая вид, что понял.

– Стало быть, теперь под угрозой Архангельск. Если Антанта и ее прихлебатели захватят Архангельск, им нужно «оседлать» железную дорогу на Вологду, потом, соответственно, захватить саму Вологду, а там уже Вятка, а дальше Сибирь. Только, – усмехнулся я, – им придется повозиться с железной дорогой.

– Почему повозиться? – нахмурился Есин. – Пустят по железке поезда, будут подтягивать подкрепление. Можно еще и бронепоезд добавить.

– А разве им колею не придется перешивать? Там же узкоколейка.

– Владимир Иванович, так колею еще в шестнадцатом году перешили. А, так вы в ту пору, на фронте были?

И опять я кивнул, опасаясь, что меня начнут донимать вопросами, ответы на которые не знаю. Но Есина моя биография не интересовала. Теперь Николай Харитонович не изображал экзаменатора, а принялся говорить, излагая сведения, хотя и не слишком секретные, но не особо известные.

– Как считают наши военные специалисты, – сухо принялся излагать начальник чека сведения не слишком секретные, но не особо известные. – Если падет Архангельск, очередной жертвой станет Вологда. А лучший способ захватить город, это лишить его подкрепления. Значит, надо отрезать Вологду от Москвы и от Петрограда. Самый простой – взорвать все мосты. И нам поступили сведения, что контрреволюционеры собираются взорвать мост через реку Ягорбу.

– Ну, а я здесь при чем?

– Притом, Владимир Иванович, что вы станете нам помогать, потому что есть мнение принять вас на службу в оперативный состав Череповецкой губчека. Есть возражения?

Можно было бы и возразить. Не думаю, что меня силой бы загнали в ЧК. И наказывать бы не стали.