Секретная командировка

Я возвращался часика через полтора, сытый и довольный. Подойдя ближе, отчего-то не увидел своего напарника. Успокаивая себя тем, что он обходит территорию, увидел вдруг Ваську, лежащего в кустах. Поначалу подумал о самом плохом, но, приблизившись, услышал храп. «Спит, сволочь пьяная!» – разозлился я, решив, что имею полное право пнуть паразита.

Васька блаженно дрых, пуская слюну, а рядом с ним валялась пустая бутылка. Так, а где же он самогонку-то нашел? Я же лично проверил – ничего не было!

Для начала я взял в руки пустую бутылку. Забавно, что по привычке брал её осторожно, чтобы не оставлять свои отпечатки пальцев и не замазать чужие – словно бы здесь кто-то заморачивался дактилоскопической экспертизой. Из горлышка пахнуло скверным самогоном, выгнанным из перемороженной картошки. «Хлебный» пах приятнее, напоминая по запаху виски.

Самогон в восемнадцатом пили все – и грузчики, и бывшая аристократия. «Сухой закон», введенный накануне Мировой войны, никто не отменял, водку достать было сложно. Я только собрался изучить бутылку, как мне послышался женский крик. Или мне показалось?

Оставив Ваську лежать, обошел забор, отвел в сторону доски и пролез в дыру. Крадучись, едва не ползком, обошел глухую стену и подошел к окну. Прислушался. Из дома доносились звуки грубых мужских голосов и женский, всхлипывающий. Капка!

В этом здании размещался Череповецкий ревком

Глава 10 Провинциальная контрреволюция

Ваську Пеплова (ишь, почти как у Горького!) расстреляли на следующий день по приговору революционного трибунала. А как иначе? Про пьянство и речи не было, а что заснул на посту, подвел боевых товарищей, утратил оружие – факты, как говорится, налицо. Васькин «веблей-скотт», надо сказать, отыскался, когда мы проводили обыск в доме гражданки Беккер, но что это меняет?

Подошел к Ваське незнакомый гражданин, предложил «поправить» голову, а чекист отказываться не стал. Ну, а дальше всё так, как оно было – вылакал бутылку в одну харю, да на «вчерашние дрожжи», вот и сморило. А как револьвер вытащили, не помнил.

Сам Васька, когда его привели и поставили к стенке, только вздохнул и попросил передать, что он всё понимает и просит прощения у Капы с Вовкой.

Расстреливали незадачливого чекиста ребята из Кириллова. Они как раз привели в Череповец обоз с зерном – не меньше сорока подвод и с пониманием отнеслись к проблемам коллег. В следующий раз черепане их выручат. Уж слишком погано, если пришлось бы расстреливать своего, с кем несколько месяцев жил бок о бок, ел кашу из одного котелка, пил водку из одной кружки.

Но я этого ничего пока не знал и на расстрел Васьки не ходил. У меня было своё дело – допросить одного из задержанных. Со вторым удастся поговорить дня через два, когда очнется. Впрочем, доктор в этом не уверен. Ну, а третий уже никому ничего не скажет. Кажется, я говорил, что умею сохранять выдержку и спокойствие при любых обстоятельствах? Если и говорил, то не врал, а ошибался. Если буду говорить о том впредь – не верьте.

Когда я высадил дверь (вернее, их даже две – одна с улицы, вторая в сенях), ворвался в дом и увидел, что там творится, то озверел.

Минут через пять на шум уже собирались соседи, а через десять около дома собрались верховые – Сашка Павлов, а с ним ещё несколько человек. Через двадцать здесь уже появился и сам начальник губчека. Лучше бы он не приходил, но чего уж теперь?

Быстренько пробежались по домам, сообразили пару подвод. Капку и одного из задержанных отправили в больницу, ещё одного – в морг, а того, кто очухался, вместе с Амалией Карловной – к нам. Ну, пока в подвал, а там видно будет.

У группы Павлова на сегодня дел было много. Часть ребят обыскивали дом бывшей (она ж не офицер) актрисы, а другие разбежались по городу, отыскивая всех, кто значился в нашем списке подозреваемых. Из восьми удалось взять живьем пятерых. Ещё один ранен, двое убиты при задержании. Увы, из наших погибло четверо, а трое ранены. Но могло быть гораздо хуже. Всё-таки бывшие офицеры не чета оперативникам из рабочей молодежи.

Задним числом можно сказать – аресты надо производить грамотнее, учитывать множество факторов. Я даже спорить не стану. Будь такая возможность, и Есин, да и я планировали бы каждый арест, изучали бы место и даже составили бы психологический портрет «клиента» – способен или нет на вооруженное сопротивление.

Перед началом допроса я слегка подготовился. Разработал примерную линию поведения, взял кое-какие бумаги.

Парень из конвойной команды привел ко мне задержанного.

– Присаживайтесь.

Крупный, а где-то даже и рыхлый мужчина, с головой перебинтованной не слишком-то чистым холстом (от простыни оторвали!), уселся на табурет и, болезненно морщась, принялся ерзать, устраиваясь поудобнее. Похоже, у него ещё и копчик болел. М-да, нехорошо это. Некрасиво. Поэтому, я начал с извинений:

– Прежде всего, хотел бы принести вам свои извинения, – начал я. – Вы можете подать на меня жалобу.

Задержанный снова поморщился, потрогал побуревшую повязку.