Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая

Как только Гитлер предъявил ультиматум австрийскому правительству, Альме стало ясно, что не сегодня-завтра свои, доморощенные нацисты захватят власть, даже не дождавшись появления германской армии. Оставив Франца в Италии, где супруги проводили отпуск, Альма примчалась в Вену и уладила все финансовые дела. Затем, попрощавшись с матерью и отчимом, в сопровождении дочери Анны отправилась к мужу поездом через Прагу. На границе, вспоминала она, проверяли документы о крещении, всех евреев поворачивали обратно. Из Праги через Будапешт, Загреб, Триест она воссоединилась с Верфелем. Далее их путь лежал через Цюрих в Париж, куда удалось добраться с трудом, не без помощи адвокатов.

В Париже в то время собралось большое количество эмигрантов, столь хорошо знакомых Альме по Вене и на какое-то время супруги могли перевести дух и успокоиться. Переехав в Санари-сюр-Мер, Альма могла навещать свою дочь в Англии, Верфель – отца, которому удалось в последнюю минуту вырваться из Чехословакии.

С поражением Франции краткий мирный период французской жизни кончился. Пришла пора перебираться на другой континент и процедуру отъезда следовало начинать в Бордо, куда переехало правительство Петэна. Добравшись до Бордо, они никого не застали. Власть уже расположилась в Виши, а иностранные консульства – частично в Виши, частично в Марселе. Альма с Францем метались из города в город, пока, наконец, не добрались до Марселя. Приходилось спать в ужасных условиях, и если Альма стоически (по ее уверениям) переносила тяготы ужасного путешествия, то Франц время от времени впадал в истерику – и от ощущения безысходности, и из-за боязни быть обнаруженным. Верфель принес откуда-то слух, что в списке немцев, находящихся во Франции и подлежащих выдаче нацистам, его фамилия стоит первой.

Наконец, пришла телеграмма из Америки, с сообщением, что на их имя выписана виза. Имея ее, да чешский паспорт на руках, они получили и транзитные визы через Испанию и Португалию. Известность Верфеля помогла избежать длительного стояния в очередях. Осталось пересечь французскую границу, но именно тут-то дело застопорилось, и без помощи Фрая устранить это препятствие самостоятельно они не могли.

А у директора Центра в то время дожидались содействия другие именитые писатели – Генрих Манн и Лион Фейхтвангер.

Война застала Генриха Манна, известнейшего автора многочисленных романов, в Ницце. Свое высшее признание в Германии писатель получил в 1931 году, когда по просьбе прусского правительства занял пост президента секции поэтики в Академии искусств. Но уже спустя два года, с приходом Гитлера к власти, эмигрировал. Сначала жил в Чехословакии, а потом во Франции. Находясь в эмиграции, Манн не только плодотворно работал (дилогия о Генрихе IV), но и возглавлял комитет германского Народного фронта. Он также участвовал в майской, 1939 года, Международной конференции в защиту мира, демократии и прав человека. Именно к нему стали обращаться многие интернированные немецкие писатели с просьбой помочь выбраться из лагерей. Самого Манна не интернировали из-за солидного возраста (ему было за 65). Манн решительно вмешался, написав литературному критику, и политическому деятелю, члену Французской Академии Луи Жилле письмо с просьбой способствовать освобождению писателей-антифашистов. Письмо Жилле передал Министру внутренних дел и многих заключенных освободили.

Сам Генрих Манн полагал, что «немецкий народ быстро избавится от тирана». Эти слова он произнес 9 сентября 1939 года, давая интервью журналисту, присутствовавшему на регистрации брака Манна с Эмми Крёгер[21]. Примерно с год Манн наслаждался полным покоем, пока, после вторжения немцев, владелец квартиры, некто месье Мейер, не попросил своих жильцов освободить квартиру. Отныне она будет сдаваться только французам и их союзникам, а не чехословакам[22]. Манны перебрались в отель, где получили письмо от Голо, сына Томаса Манна. Голо, тоже имевший чехословацкий паспорт, был интернирован. Манн написал чехословацкому консулу в Марселе, тот – префекту и дядя с племянником соединились.

Видимо, эти события и положили конец сомнениям Генриха Манна относительно эмиграции. С въездными и транзитными визами проблем не возникло – оставалось ждать (вместе с Фейхтвангером и Верфелем) переброски в Испанию. Имя Манна постоянно фигурирует в записях Фейхтвангера. Вот одно из них от 4-го сентября: «Генрих Манн. Его жена закатывает мне сцену, потому что мы еще здесь. Атмосфера раздражения и эмоций».