Секретная политика Сталина. Исповедь резидента

– Пока тридцать, – ответил он, вынув руки из состава и вытирая их. – А вчерашние уже готовы, – и он направился в следующую комнату за ними. Взяв снимки, я вернулся в канцелярию и, передав несколько инструкций Макарьяну, возвратился к себе. В моей спальне стоял большой несгораемый шкаф, куда я положил готовые снимки.

– Алло! Можно к тебе? – спросил генеральный консул Вайцман, приоткрывая дверь.

– Входи, входи! Очень рад, – пригласил я.

В комнату вкатился маленький, полноватый брюнет в пенсне с официальной улыбкой на лице и с огромным кожаным портфелем в левой руке.

– А я был у полпреда и думаю, дай загляну к Агабекову. Кстати, у меня дело к тебе, – продолжал он, роясь в раскрытом портфеле. – Вот список желающих получить визу в СССР, а это список подавших заявление о приеме в советское гражданство. Пожалуйста, проверь и долго не задерживай. В особенности список уезжающих, ибо многие хотят выехать с первым пароходом, – попросил он, передавая бумаги.

– Я, кажется, никогда больше трех дней не держу твоих бумаг, – возразил я.

– Знаю, знаю, – торопливо перебил он меня, – это так, для порядка. Вот тебе еще пакет от представителя Коминтерна. Он вчера был у меня и жаловался на трудные условия работы. В местной компартии много ненадежной публики. Масса провокаторов. Он посылает тебе список членов организации и просит, чтобы ты проверил их через свою агентуру.

Я вскрыл поданный пакет и просмотрел длинный список фамилий.

– Ладно, ладно, только надеюсь, это не срочно, у меня и так много своей работы, – ответил я.

– У меня тоже нагрузка от Коминтерна. Получил из Москвы циркуляр о подготовке съезда делегатов компартий Востока в Урмии[95]. Нужно подобрать делегатов, проверить их, дать им под благовидным соусом билеты, а многих, кроме того, снабдить деньгами. Вообще, работы хватает, – вздохнул Вайцман.

Раздался телефонный звонок.

– Товарищ Агабеков! Я сейчас свободен, если вы не заняты, то приходите ко мне, – услышал я голос полпреда Давтяна[96].

– Ну ладно, я еще забегу к тебе, и мы потолкуем, сейчас извини, меня вызывает полпред, – сказал я Вайцману и выпроводил его за дверь.

Оставшись один, я стал подбирать бумаги для информации посла.

Большой роскошный кабинет. Повсюду ковры и красного дерева мебель, обитая дорогой кожей. Посреди комнаты за громадным письменным столом лицом к дверям сидел посол Давтян. До своего назначения в Персию он был советником посла в Париже. Студенческие годы Давтян провел в Бельгии. Его длительное пребывание в Европе оставило на нем резкий отпечаток, выделивший его среди остальных крупных советских работников. Высокий, красивый брюнет, с правильными чертами лица, с вечно корректным обращением к окружающим, Давтян производил очень выгодное впечатление. В отличие от прежних послов, Давтян имел еще преимущество, что владел европейскими языками.

При всех этих качествах и той выгодной политической обстановке, каковая была налицо в период его назначения в Персию, Давтян мог бы проделать большую работу для советского правительства, но оборотная сторона его характера сводила на нет все его преимущества. Он был трусливым, нерешительным человеком, без всякой инициативы. Трудолюбие его ограничивалось исполнением без размышления всех директив Москвы. А какие директивы можно было ожидать от заместителя Наркоминдела Карахана, глупость которого вошла в такую же поговорку, как и кличка «каменный зад», прочно приставшая к Молотову[97], недавно назначенному Предсовнаркома СССР. Давтян, будучи ставленником Карахана и обладая нерешительным характером, по каждому вопросу обращался в Москву, техническим исполнителем которой он являлся. Таков был Давьян, просиживавший дни за письменным столом и усваивавший все московские циркуляры. Относился он ко мне неплохо, дорожа той информацией, что я ему давал.

– А, товарищ Агабеков, здравствуйте, садитесь, – встретил меня Давтян, когда я вошел к нему в кабинет, – что у вас хорошего?

Я приступил к докладу.

– Опять получили агентурные сведения, что ведутся переговоры по заключению нового англо-персидского договора. В частности, имеются сведения, что персы пошли на уступки по вопросу разрешения англичанам постройки аэродромов на побережье Персидского залива. Сведения подтверждаются из разных источников, – докладывал я.

– Да, я уже пытался говорить по этому вопросу с министром иностранных дел, но пока неудачно. Сообщил в Москву, но с последней почтой никаких директив. Гробовое молчание. Придется еще раз написать Карахану, – сказал Давтян.

– Нами перехвачены две телеграммы представителя персидского правительства в Багдаде. Судя по этим телеграммам, переговоры между Ираком и Персией продвигаются успешно. Осталось разрешить спор о правах персидских подданных в Ираке, – продолжал я свой доклад.