Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов

Решив вопрос с Рыковым, Сталин приступил, наконец, к давно задуманным перестановкам в ОГПУ. 10 октября членом Коллегии ОГПУ по его предложению становится Евдокимов. Стало очевидно, что в ближайшее время он войдет и в руководство ОГПУ, переместившись со своей командою в Москву. Но кого он сменит — Трилиссера или Ягоду? 14 октября сотрудница ИНО ОГПУ Лиза Горская доложила Трилиссеру, что ее приятель, один из ближайших сотрудников Трилиссера Яков Блюмкин, которому тот доверил возглавить всю сеть советских резидентур на Ближнем Востоке, является тайным троцкистом и, кроме того, встречался в апреле в Стамбуле с Троцким, от которого передавал какие-то послания в Москву Радеку и Смилге. По приказу Трилиссера на следующий же день, 15 октября, во время встречи с Горской Блюмкин был схвачен (Горская впоследствии под фамилией «Зарубина» стала известной советской разведчицей).

Однако вернувшийся из отпуска Ягода сумел перехватить инициативу и добился, чтобы «дело» Блюмкина поручили вести его человеку, заместителю начальника Секретного отдела Агранову. Пикантность ситуации состояла в том, что с позиции закона Блюмкин никаких преступлений не совершал, так что водворение его во Внутреннюю тюрьму на Лубянке даже с советской точки зрения выглядело незаконным. Однако Агранов неплохо справился с задачей. Запугав Блюмкина расстрелом, он не только получил от него развернутые показания на 23 листах о настроениях среди амнистированных московских троцкистов, но еще и убедил под диктовку написать письма своим помощникам, находящимся на заграничной работе, с вызовом их в СССР.

История с делом Блюмкина явилась серьезным ударом по авторитету Трилиссера. А события тем временем разворачивались своим чередом.

В пятницу, 18 октября, «Страна Советов» прилетела в Сан-Франциско. Восторженный мэр города, продев красный цветок в петлицу, публично заявил: «Сегодня я большевик!» Большевики в США — об этом кричала пресса от Тихоокеанского побережья до Атлантического. По стране прокатилась волна легкой озабоченности. Люди бросились снимать свои вклады в банках. В субботу, 19 октября, американские газеты написали о том, что в разных частях страны возникли проблемы с денежной наличностью. 21 октября «Нью-Йорк тайме» опубликовала пессимистическое интервью с Ливермором, и биржевые котировки пошли вниз. Распространились слухи, будто группа «медведей» во главе с Ливермором начинает крупную игру на понижение. В Москву полетело соответствующее сообщение, и 24 октября — кажется, впервые в своей истории — «Правда» опубликовала биржевые новости из Нью-Йорка в заметке «Паника на Нью-Йоркской бирже»: «Курсы Нью-йоркской биржи стремительно падают. Настроение паническое. За вчерашний день продано свыше б миллионов акций». Здесь примечателен и сам факт опубликования этой новости, до которой никакого дела не должно было быть советскому читателю. И, конечно, то, что «Правда» несколько опередила события: 21 октября паники еще не было, а 22 октября биржа закрылась с ростом котировок.

Но 23 октября снижение возобновилось. 24 октября тренд опять пошел вверх. Однако внезапно кто-то выбросил крупный пакет акций «Дженерал моторз».

Вот теперь действительно началась неудержимая паника. Телеграф не успевал передавать сообщения брокерам: «Продавайте по максимально возможной цене!» В 11.30 на бирже начались толкотня и давка. Телетайп безнадежно отстал от темпов падения котировок. В 12.30 крупнейшие финансисты провели совещание и создали денежный пул в несколько десятков миллионов долларов для поддержания спроса на акции. На следующий день пятница закрылась в плюсе. Все выглядело так, будто кризис преодолен. 26 октября провели двухчасовые субботние торги (что делали только при благоприятном фоне рынка) — и опять с положительным итогом.

Однако Сталин продолжал с хладнокровием шахматиста продолжать свою партию. В тот же день, 26 октября, Ягода потерял должности начальника Особого отдела (ее пришлось уступить начальнику КРО Яну Ольскому, который с этого момента возглавил оба отдела) и Секретно-оперативного управления (во главе которого вполне ожидаемо встал прибывший с Кавказа Евдокимов). Правда, Ягода сохранил должность заместителя председателя ОГПУ. Секретный отдел в этот же день взамен переведенного на Дальний Восток Дерибаса возглавил отличившийся в деле Блюмкина Агранов.

27 октября, в воскресенье, автомобильный магнат Форд пригласил экипаж «Страны Советов» на следующее утро, к половине двенадцатого прибыть в Детройт. В тот же день Сталин решил расстаться с Трилиссером как до конца исполнившим свою миссию: уволенный из ОГПУ, тот получил работу в Коминтерне под фамилией «Москвин», где и трудился до самого ареста (его расстреляют как «врага народа» в 1940 г.).