Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны

Уильям Юдел стал слугой сэра Эвергарда Дигби, Ричард Йорк следил за Амброзием Роквудом, Томас Уилсон держал под наблюдением Уайт-Уэбс и Анну Воке, поклонницу Гарнета. Недаром все эти люди, хотя они формально имели отношение к заговору, не подвергались преследованию. Посещение лордом-камергером Сеффол-ком подвала только доказывает, насколько неуклюже тот, будучи очень плохим актером, старался до времени ничего не обнаружить. Нивет, конечно, расставил часовых и не допустил, чтобы кто-либо из посторонних присутствовал при аресте Фокса, который произвели для еще большей гарантии в полночь. Мешки с порохом удаляли люди Уода — коменданта Тауэра. Интересно отметить, что важный свидетель — Винниард неожиданно скончался утром того же рокового дня — 5 ноября 1605 г.

Дальнейшее — бегство руководителей заговора — уже известно. На деле взрыв пороха произошел не в подвале Вестминстера, а в доме, где решили переночевать заговорщики после краха попытки мятежа. Порох взорвался, конечно, не случайно — его явно поджег Перси, поскольку было решено избавиться от неудобных свидетелей, включая Кетсби и Томаса Винтера. Однако и этот взрыв удался только частично, вероятно, вследствие того, что промок верхний бочонок пороха. У Перси не было времени скрыться от своих оставшихся в живых соучастников, вероятно, заподозривших измену. Кетсби должно было, конечно, прийти в голову, что от него пытаются отделаться. Вскоре заговорщики были окружены. У Кетсби могла теплиться надежда, что их, если верить обещанию Сесила, захватят живыми и позволят спастись. На деле же Кетсби и его друзья, хотя они не сопротивлялись, были убиты на месте двумя опытными стрелками по приказу шерифа Уэлша. Он, однако, не мог, не раскрывая карт перед своими людьми, приказать им прикончить раненого Томаса Винтера и еще нескольких пленных. В Тауэре ни Гая Фокса, ни Винтера не подвергали пыткам — составлялись лишь соответствующие протоколы допросов для отвода глаз. Заключенных буквально до последней минуты манили надеждой на помилование, вероятно, ссылались на пример сэра Грифина Меркема, чтобы они не раскрыли правду в своих предсмертных заявлениях на эшафоте.

Техника добывания документов, содержащих признания злоумышленников, была разработана еще со времени «заговора Ридольфи». Как правило, заключенным не позволяли самим писать собственные признания — они создавались на основе их показаний, которые сокращались или дополнялись, делались более ясными или, напротив, двусмысленными, в зависимости от планов властей. Именно такова была процедура фабрикации признаний Роберта Винтера, Дигби и Роквуда. Исключение было сделано только для лиц, на которых можно было положиться, — для Гая Фокса, Томаса Винтера и Френсиса Трешама.

Фокс написал собственноручное признание 8 ноября. Интересно, что 9 ноября Уод письменно просил Солсбери посетить Тауэр «для инспекции», а в действительности, вероятно, чтобы уговорить Фокса и дальше играть отведенную ему роль. Уод сообщил, что Фокс выразил готовность раскрыть душу только перед главным министром. Поэтому следовало поднять настроение Фокса, которому предстояло узнать, что руководители заговора, известные ему как люди Сесила, погибли при аресте, и уверить его, что такой же «несчастный случай» не случится с ним самим. При посещении Тауэра 9 ноября Сесил обратил внимание, что Фокс неправдоподобно легко делает свои признания — поэтому в протоколах появляются записи, что показания даны под пыткой. Подписывая их, Фокс сделал вид, что у него не слушается рука после дыбы. Очень трудно подделать чужую подпись. Однако читатель может сам легко убедиться, сколь несложно сделать собственную подпись так, как если бы отказала рука после пытки. Достаточно необычно нажимать, легко вибрировать рукой и в конце провести прерывистую линию, как если бы не было сил удержать перо.

«Исповедь» же Томаса Винтера была, вероятно, написана Монком и отредактирована Сесилом. Задачей Винтера было слово в слово скопировать черновик, который ему, очевидно, передали 21 ноября (именно в этот день Уод писал Сесилу, что рука у Винтера действует лучше и он напишет то, что уже изложил министру устно, а также то, что удастся еще вспомнить). Интересно отметить, что эта длинная исповедь написана очень живо, к тому же с множеством подробностей, которые подтверждают показания Фокса (в том числе и об Оуэне) и которые как будто только для этого и удержались в памяти. Эти подробности не упоминались никем другим из заговорщиков. «Исповедь» имела очень мало общего с обычными признаниями обвиняемых, зато идеально подходила для обнародования. Маловероятно, что все это составил тяже-лораненный Винтер, который еще совсем недавно почти не мог владеть рукой.