Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны

Выполняя приказ Сесила, Кетсби пытался сделать Гарнета сопричастным к мнимому заговору. Но почему же молчал сам глава английских иезуитов? Потому что, вынужденный сохранять тайну исповеди, он имел лишь одну возможность — пытаться переубедить энтузиастов, какими он считал Кетсби и его друзей, а, конечно, не предавать их властям на верную смерть. Вместе с тем «провокатор Кетсби сообщал руководителю английской организации иезуитов лишь кое-что из планов лжезаговорщи-ков, чтобы не побудить того с отчаяния выдать все раньше времени правительству.

Эдвардс широко использует факты, доказывающие объективно провокаторскую роль, сыгранную лордом Эранделом и Грифином Меркемом, ставшими командирами английской части на испанской службе, для обоснования своей версии «порохового заговора».

Аренда Томасом Перси дома Винниарда, подкоп, перевозка пороха, дополнительная аренда подвала под палатой лордов были отчасти комедией, разыгрывавшейся для «простаков», отчасти фабрикацией необходимых улик, а во многом — просто последующими измышлениями, не имевшими даже видимого основания. «Пороховой заговор» можно считать почти что семейным делом. С одной стороны, Сесил и род Говардов — организаторы, а впоследствии судьи, с другой стороны, Кетсби и Трешам с их сторонниками.

Заслуживает специального упоминания сэр Томас Нивет, шурин Томаса Говарда, лорда Сеффолка. В феврале 1604 года Нивет был назначен смотрителем Вестминстерского дворца, включающего и здание, где происходили заседания парламента. Именно этот смотритель оказался слепым к тому, что на протяжении полутора лет группа дворян, которых нельзя было не узнать, часто наносила визиты в район дворца и сумела уложить полтонны пороха под зданием палаты лордов — причем дважды, сначала в одном месте, а потом — перенеся его в другое. Надо напомнить, что все это проделывалось в очень людном месте, почти на глазах у публики. А вдобавок так называемый сарай Фокса, из которого будто был начат подкоп, фактически был полуподвальным помещением с окнами и, по крайней мере, девятью дверями, пробитыми в трех стенах. Томас Перси целый год снимал помещение рядом с палатой лордов. В марте 1605 года он решил расширить арендуемое им жилище — Нивет должен был знать об этом, но не вмешался (между прочим, вызывает удивление, каким образом мог не отсыреть порох, хранившийся в течение многих месяцев в подвале, совсем недалеко от реки).

За свою слепоту Нивет не только не лишился доверия короля, но еще был объявлен лицом, способствовавшим раскрытию заговора и арестовавшим главного злоумышленника — Гая Фокса. Несколько позднее Нивет был сделан бароном. В 1607 году ему было поручено воспитание дочери короля, и даже после ее смерти в августе того же года Нивет не лишился расположения монарха. Но вернемся к событиям, предшествовавшим раскрытию заговора.

Фокс, принявший имя Джона Джонсона, чтобы можно было утверждать, будто он пытался скрываться от властей, беспрекословно выполнял порученную ему роль. Весной 1605 года он отправился во Фландрию; вряд ли у него были чисто шпионские задания — Сесил и так имел самую подробную информацию об английской эмиграции. Цель была иная — скомпрометировать возможно большее число влиятельных католиков, особенно иезуитов, связью с будущим «главным злодеем» в спектакле, именуемом «пороховой заговор». Фокс побывал в иезуитских колледжах в Сен-Омере и Дуэ, в Брюсселе, где встречался с полковником Уильямом Стенли (бывшим командиром эмигрантского полка), с Хью Оуэном, со своим школьным товарищем иезуитом Освальдом Тесмондом или Тринвеем. Вероятно, сам Фокс не очень-то понимал подлинный смысл своих действий. В сентябре он вернулся в Англию. Между тем попытки Гарнета отговорить заговорщиков к успеху, естественно, не привели. План Сесила приводился в исполнение.

Письмо к Монтиглу было, вероятно, написано самим Сесилом, слегка изменившим почерк — тогда ведь еще не существовало экспертизы, которая могла бы определить руку главного министра. Почерк, каким написано письмо, если не считать отдельных, сознательно измененных букв, очень напоминает почерк Сесила. Вероятно, в тот же вечер Левинус Монк отвез письмо в Хокстон. Любопытно отметить, что Монтигл почти год до знаменательного вечера не бывал в этом замке. Для чего же он неожиданно переехал туда из своего дома на Стренде, в самом центре Лондона? Не для того ли, чтобы в такое сравнительно уединенное место, как Хокстон, можно было доставить письмо, не опасаясь постороннего взгляда?

По официальной версии, оно было вручено на улице каким-то незнакомцем одному из слуг Монтигла, и лорд попросил прочитать его Томаса Уорда, вероятно, тоже агента Сесила. Томас Уорд был родственником Мер-медьюка Уорда, приходившегося родней и Монтиглу, и братьям Райт. М. Уорд явно имел отношение к заговору, но не был арестован. Томас Уорд сообщил руководителям заговора о письме, тем самым давая им основание объявить, что пора действовать. У них уже давно не было другого выхода — посмей они ослушаться приказа, их все равно арестовали бы и осудили за их планы.