Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Итак, в своей новой роли я безвыездно обосновался в Кратове. Здесь один за другим жмутся к великолепному сосновому бору дачные участки, огороженные зелеными дощатыми заборами. Но вот дачные заборы обрываются, и через дорогу начинается другой забор - тоже дощатый, зеленый, но гораздо выше, чем дачные заборы, а главное - по его верху на деревянных угольниках натянуты ряды колючей проволоки. За этим забором в лесу, разрезанном внутренними дорогами, упрятаны строения аэродромных служб, а дальше за ними - гигантская бетонированная зона испытательного аэродрома. И все же, хотя выгороженная забором территория тщательно охраняется, в глубине ее есть еще один забор, такой же как наружный, но из совсем еще свежих досок, с новой, не успевшей поржаветь колючей проволокой. И выгораживает он особо охраняемую площадку, которую здесь не иначе как полушепотом называют «зоной». В «зоне» находится аппаратура экспериментальной радиолокационной станции наведения зенитных ракет, создаваемой для системы «Беркут». Слово «Беркут», как и условное наименование станции Б-200, - секретное, вне «зоны» его никто не решится произнести даже шепотом. На этой станции я облечен полномочиями «заместителя технических руководителей испытаний», то есть заместителя Павла Николаевич Куксенко и Сергея Лаврентьевича Берия, которых в разговорах принято называть только как ПэКу и СЛ. Впрочем, связи с ними у меня нет никакой, так как они тоже безвыездно находятся с другими своими замами на приморском полигоне. Недавно при запуске с самолета управляемого крылатого снаряда там получено прямое попадание в крейсер «Красный Кавказ», служивший мишенью для снаряда. Многие участники этих работ представлены к наградам и Сталинским премиям.

В «зоне» аппаратура станции Б-200 размещена в длинном одноэтажном бараке, а рядом с ним на бетонных тумбах возвышаются диковинные громадины антенн.

В этом же здании размещены служебные комнаты для инженеров-испытателей, секретная часть с машинописным бюро, мой кабинет и кабинет майора госбезопасности Н. В. Панфилова, который является одновременно и «ответственным руководителем», то есть административным распорядителем работ на кратовском объекте, и начальником отдела в КБ-1, непосредственно подчиненного зам. главного конструктора Расплетину. Из состава этого отдела сформирована и испытательная команда-лаборатория, являющаяся ядром боевого расчета станции.

В помещении станции мне достался в наследство бывший кабинет главного конструктора Куксенко с городским телефоном и кремлевской «вертушкой» на письменном столе. А рядом с письменным столом растет настоящая вековая сосна. Ее ствол покрыт золотистой, в тонких чешуйках шелушавой корой, на которой местами выступают медово-тягучие капельки смолисто-пахучей живицы. Через отверстия в потолке и крыше ствол сосны выходит наружу, а там высоко над зданием шумят и покачиваются на ветру ее ветви, закудрявленные в убранстве темно-зеленой хвои. Чтоб не сгубить такую красавицу, зэки-строители ухитрились вписать ее в конструкцию здания.

В наследство от Павла Николаевича Куксенко ко мне перешел и уютный однокомнатный номер в двухэтажном коттедже. Здесь и телевизор, и холодильник, и ковры, и картина «Утро в лесу»… Но все это мне ни к чему, потому что «дома» я появляюсь после полуночи, чтобы накоротке отдохнуть, и даже не знаю, какие невидимые духи в мое отсутствие тщательно ухаживают за квартиркой, наводят в ней идеальный порядок.

Напротив, через лестничную площадку, - двухкомнатный номер, унаследованный от Берии-сына майором госбезопасности Панфиловым - тем самым, который задавал мне вопросы, выписанные из доноса Сталину на «антенных вредителей».

Под нашими квартирами на первом этаже - холл столовой, в которой кроме нас и нескольких наших помощников питаются немцы из спецконтингента, состоящего при отделе Панфилова. Остальные сотрудники КБ-1 питаются в поселковой столовой у проходной летно-испытательного центра.