Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Дорохов разглядывал главного конструктора не без удивления, часто моргая глазами. Между тем я представился ему и Трофимчуку, пригласил их к письменному столу, на котором находился лист ватмана с разрисованным на нем икс-планом, объяснил, как будет происходить работа.

Икс-план - это, образно говоря, нечто вроде либретто, или партитура, где расписаны действия всех лиц боевого расчета, подача команд готовности, доклады о принятии готовностей или о задержках. Для нас особенно ответственной является команда на СП-2 на заправку ракеты жидким кислородом. После этого ракетчики не могут принимать от нас задержки более чем на пятнадцать минут, подпитывая ракету окислителем. При больших задержках они должны сливать компоненты и переносить пуск на сутки. Да и нам невыгодно отступать от намеченного времени пуска из-за условий регистрации на кинотеодолитах. Впрочем, у нас вроде бы все меры приняты, чтобы пуск Р-2 и ее проводка прошли в назначенное время, без сбоев и «утыков».

- Но при одном обязательном условии, - вставил Толя Иванов. - Совет промышленников постановил: главному конструктору не бриться, пока не состоится первый пуск. Говорят, что это здорово помогает…

А главный и без постановления не только не брился, но и не мог уснуть после вчерашней ночной генеральной репетиции. И сейчас, - вторая ночь начисто без сна, но меня не тянет в сон, только одолевает какая-то странная зевота. Между объявлениями готовностей по икс-плану выхожу из аппаратного здания, всматриваюсь в звездное небо: не натянуло бы облака к утру в зону кинотеодолитных наблюдений.

И еще - машинально отмечаю про себя названия созвездий, расположенных со стороны предполагаемого подлета ракеты, зачем-то прикидываю, как они сместятся к моменту пуска.

Очень похоже здешнее ночное небо на украинское. Мальчишкой любил разглядывать небо в летние ночи перед тем, как уснуть в бричке с сеном. И сейчас терпкий запах ночного пустынного ветра чем-то напоминает мне запах той давней запорожской травы. Тогда я не знал названий созвездий, кроме двух, известных в народе с чумацких времен: Воз и Стожары. Но сейчас, подобно астрологу, пытаюсь разыскать планету Сатурн. Почему именно Сатурн? Может быть, потому, что под таким условным наименованием где-то в Москве бродит в умах прожект какой-то компактной, перевозимой в автофургонах системы ПРО. Теперь потешаются над громоздкими кисуньковскими бандурами не только те, кто считает глупостью стрельбу снарядом по снаряду, но и «конкуренты» системы «А». И те, и другие ждут сегодняшнего пуска с надеждой на то, что в РЭ что-нибудь откажет, проводка цели не состоится, и это будет хорошим козырем против затеи с системой «А».

У разработчиков новой техники в ходу поверье, что при испытаниях ничего не должно получаться сразу. И хотя это только шутка, но на РЭ всерьез и именно сейчас нужен удачный первый пуск, а неудачи пусть приходят потом, никуда не денутся.

От этих размышлений меня отвлек азартно возбужденный Толя Иванов: проверка всего комплекса по часовой готовности прошла нормально, стартовики просят разрешения приступить к заправке ракеты. Вместе с ним вхожу в аппаратную, подписываю протокол готовности: это официальное основание для передачи за подписью Дорохова шифрованной радиограммы с разрешением на заправку. Ставить подпись главного конструктора или упоминать его фамилию в радиограмме запрещено режимом, так как считается, что радиограмма обязательно будет перехвачена и, значит, рано или поздно расшифрована…

И все же, видно, есть Бог на небе: проводка ракеты Р-2 на радиолокационной установке РЭ прошла настолько успешно, что кто-то из испытателей даже пошутил: аж смотреть на экран противно. Да, на многих экранах засняты на кинопленки картинки сигналов, отраженных от головки ракеты и от корпуса и от осколков разрушающегося в атмосфере корпуса. С этими пленками я спешно вернулся в Москву, где прокрутил их и в министерстве, и в Спецкомитете у Рябикова, и у Главкома ПВО С. С. Бирюзова, и конечно же у себя в СКБ-30: пусть ребята увидят первые плоды своего труда. Между тем полигонная команда Толи Иванова продолжала проводки ракет Р-2, и уже были назначены даты пусков ракет Р-5. Живое, зримое дело окончательно сняло все «нетехнические вопросы», разделявшие промышленников и военных: распорядок дня стал подстраиваться под испытательные работы, а не наоборот. Теперь работы велись сколько надо и когда надо.