Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Я не без юмора мысленно представил себе уготованное мне положение «фактического генерального» между двумя «де-юре»: сверху (Челомей) и снизу (Минц). Можно было съязвить по этому поводу, но это придало бы межличностный оттенок моему ответу. Я начал с того, что принципы построения системы А-35 на современном этапе при любом наращивании ее до «Большой А-35» не могут обеспечить выполнение задачи, провозглашенной авторами системы «Таран», - по отражению массированного ракетно-ядерного удара при использовании противником ложных баллистических целей.

В то же время и технические принципы, предложенные для системы «Таран», тоже не обеспечат выполнение этой задачи. Поэтому в настоящее время вообще бессмысленно проектировать и создавать новые (после А-35) системы ПРО, пока не решена в научном плане проблема селекции боевых блоков баллистических целей от ложных целей в заатмосферной зоне. В заключение я подчеркнул, что система «Таран» в предложенном виде не смогла бы поражать даже одиночные баллистические цели и при отсутствии ложных целей. И это вряд ли вдохновило моих собеседников-генералов на продолжение работы над проектом постановления о создании системы «Таран».

Я, конечно, понимал, что попытка втянуть меня в «таранную» компанию в виде слуха дойдет до генерального конструктора П. Д. Грушина и может вызвать у него обеспокоенность: не продам ли я на этот раз его противоракету А-350 в обмен на УР-100 и соблазнительное положение в «таранной» элите. Такой шаг с моей стороны автоматически означал бы превращение ОКБ Грушина в филиал ОКБ Челомея, но, конечно, уже без Грушина. Надо было срочно разрядить создавшуюся в этом вопросе ситуацию неопределенности.

С этой целью я подготовил совместный технический протокол по какому-то не очень даже срочному вопросу, касающемуся предстартовых проверок изделия А-350 в составе стрельбового комплекса системы А-35, и предложил Петру Дмитриевичу встретиться для подписания этого протокола. Это должно было означать, что противоракета А-350 остается твердо и бесповоротно прописанной в системе А-35. Петр Дмитриевич тут же по телефону выразил готовность заехать ко мне в ОКБ для подписания документа, и таким образом документ был быстро подписан в моем кабинете.

После этого я извлек из ящика письменного стола пригласительный билет на торжественное заседание, посвященное 50-летию академика В. Н. Челомея, и спросил у Петра Дмитриевича:

- А что будем делать с этими бумажками? Ведь это как раз сегодня, и сейчас уже, пожалуй, пора выезжать. Но я думаю, что для нас это не обязательно, - добавил я, разрывая свой пригласительный билет.

- Вполне согласен с вами, - сказал Петр Дмитриевич.

Мы отпустили свои ЗИМы и пошли домой, - благо, наши дома находились почти рядом. По дороге Петр Дмитриевич с возмущением вспоминал о всех проделках «этого негодяя», направленных на удушение «изделия А-350». Я же был рад тому, что он обрел уверенность в том, что никакой «Таран» не в силах разрушить то, что было нами выстрадано совместно на пути к 4 марта 1961 года.

Впоследствии дотошные наблюдатели рассказывали, что на праздновании юбилея В. Н. Челомея отсутствовали три генеральных конструктора: Туполев, Грушин и Кисунько. Зато банкет был на уровне кремлевских банкетов и даже обслуживался тем же персоналом, который обслуживает кремлевские банкеты. Правда, говорили, что кремлевские официанты были в специально сшитой для этого случая униформе.

Система «Таран», - незримо, подобно поручику Киже, - просуществовала до антихрущевского дворцового переворота. Ее конец символически был обозначен включением П. Д. Грушина и меня в президиум торжественного собрания в Кремлевском Дворце съездов, посвященного 47-й годовщине Октябрьской социалистической революции (впоследствии Петр Дмитриевич был избран членом ЦК КПСС, а я - депутатом Верховного Совета СССР).

Однако незримый призрак «Тарана» оставил вполне зримые следы в виде развала работ по проблематике ПРО. Ожидание постановления о создании системы «Таран» воспринималось как фактическая отмена ранее вышедших постановлений по ПРО. В частности, были приостановлены работы по созданию объектов системы А-35 - первой системы ПРО Москвы. Многие московские начальники прямо указывали директорам заводов, что затраты на А-35 могут оказаться бросовыми, если вместо А-35 пойдет «Таран». В этом же духе директора получали указания и при обращении в оборонный отдел ЦК КПСС.

Но все это были указания устные, и когда «Таран» исчез, то те же начальники начали строго спрашивать с директоров: «Кто разрешил не выполнять постановления ЦК и Совмина?» Но время ушло, и нужны были новые постановления, чтобы возродить развалившуюся кооперацию исполнителей по созданию системы А-35 и определить основные направления дальнейших работ в области ПРО.

В связи с этим нами в ОКБ-30 были разработаны и направлены в ЦК КПСС соответствующие предложения вместе с решением парткома, в котором, в частности, отмечалась активная поддержка «таранного волюнтаризма» в ПРО со стороны зав. оборонным отделом ЦК И. Д. Сербина.