Секретные академики

— Оказывается, можно… Приведу простой пример. Вы берете метан, это простая молекула, и начинаете ее греть. Что с ней происходит? У нее четыре связи водорода, и они начинают рваться… Отлетает один атом водорода, потом еще один… И вдруг оказывается, что в химии не все так последовательно и примитивно, как нам казалось раньше. Во многих случаях происходит расщепление молекулы сразу на две частицы. И чем стабильнее одна из образующихся частей, тем активнее и предпочтительнее этот путь…

— По-моему, имеет смысл остановиться, потому что без формул уже не обойдемся…

— Но ведь они самые простые, их вы знаете по школьной программе…

— Не будем испытывать судьбу: химии я боюсь с пятого класса, когда нам ее пытались преподавать… Ясно, что вы вторглись в новую область, в которой до вас из химиков никто не бывал?

— Точнее: бывали, но смотрели на происходящие процессы и реакции чуть иначе.

— Настоящая наука и начинается, по-моему, именно там, где появляется новый взгляд на привычные явления, не так ли?

— Это аксиома развития науки!

— Итак, вы нащупали новые пути?

— Это направление было очень интересным для меня. И хотя я работал в Институте органической химии, в Академию наук я избирался в члены-корреспонденты по физической химии.

— И вы начали получать углеродные соединения?

— Они — замечательные! Они способны выдерживать огромные напряжения. Представьте себе обруч. Он гораздо прочнее, чем та же палка. Но его нужно согнуть… И в то же время, если его чуть подпилить, то он ломается моментально!..

— «Углеродистые обручи»?

— Это целый класс материалов, которые необходимы современной технике. В молекулу вы «загоняете» огромное количество энергии, и когда она сгорает, то эта энергия выделяется. Со своими коллегами мы создали такую структуру трехуглеродных циклов, которая оказалась уникальным ракетным топливом, которое использовалось для разгонных блоков. Ведь чем больше энергия любого топлива, тем меньше его требуется в космосе.

— «Разгонные блоки» нужны для вывода на орбиту кораблей, орбитальных станций, спутников… Это я поясняю тем, кто будет нас читать… После запуска первого спутника вы сразу же включились в космические программы?

— В космосе весьма жесткие ограничения по весу, а потому перед химиками и была поставлена задача создания эффективного топлива. За эту работу мы получили Государственную премию… Второе направление — это получение принципиально новых веществ. Как известно, все природные углеводороды — нефть, бензин, керосин — легче воды, они плывут по ней. Оказывается, если молекулу построить специально, то вы можете получить углеводород с плотность 1,2. То есть он будет на 20 процентов тяжелее воды. А это имеет огромное значение для ракет, для военной техники, где необходимо высокоплотное горючее. Это вторая Государственная премия, которую я получил со своими коллегами… Казалось бы, я начал заниматься далекими от практики проблемами, а они повернулись таким неожиданным образом. Впрочем, в науке именно так и случается: подчас находишь там, где другие считают, что там ничего нет. Да и развитие техники, особенно авиации, космоса, специального машиностроения, требует новых материалов и высоких технологий. Появление перспективных материалов определяет реализацию практически любого самого дерзкого проекта, любой научно-технической идеи.

— Даже полета на Марс?

— Насколько мне известно, это уже чисто техническая проблема. Ее реализация зависит только от наличия средств. Кстати, именно новые материалы и новые технологии защиты космических кораблей типа «Шаттл» и «Буран» от аэродинамического нагрева обеспечили саму возможность их полетов. В будущем, несомненно, роль новых материалов будет возрастать. А следовательно, и значение химии и химиков.

— И вновь профессия станет популярной?

— Напомните, когда она была такой, и что вы имеете в виду?

— Как известно, ваши далекие предшественники — алхимики — занимались именно химическими опытами. Они были настолько популярны, что их сжигали на кострах при огромном стечении любопытных… А если серьезно, то чем вы отличаетесь от алхимиков?