Секретные архивы ВЧК-ОГПУ

Я так и сделал. Но «санитарка», которую мы остановили, была такая ветхая, к тому же работала на газолине, что ни о какой погоне не могло быть и речи. Я так и сказал Ленину:

— Моя машина в три раза сильнее. И горючее там хорошее. Резина здесь вообще ни к черту. Мы их никогда не догоним.

— Так что же делать? Подарим машину бандитам? — с ехидцей спросил Ленин.

— Ни за что! — скрежетнул я зубами. — Через день-другой мы ее найдем.

— Почему вы так уверенно говорите?

— Потому что дороги совершенно непроезжие. За город им не уехать, а в Москве можно ездить только по трамвайным путям. Выставим патрули и этих голубчиков схватим. К тому же моя машина слишком заметная, таких в Москве больше нет Ни есть, ни пить, ни спать не буду, пока не найду машину! — поклялся я. — Я же там каждый винтик, каждую гаечку своими руками... A-а, да что там говорить!

—Ну-ну,—усмехнулся Ильич.—Дай-то бог... Тогда пошли в Совет».

Но на этом злоключения Ленина и его спутников не закончились. Время было позднее, сотрудники разошлись по домам, а стоящий у дверей часовой оказался простым деревенским парнем, который не то что живого Ленина не видел, но не видел даже его портрета. Он взял винтовку на изготовку, передернул затвор, закричал, что народу здесь шляется много, а раз у этого старика нет мандата, на порог Совета он его не пустит.

— Да Ленин я, Ленин, — устало убеждал Ильич. — Хотя доказать этого не могу, — обреченно добавлял он. — С нами случилась беда, какие-то люди остановили машину, выбросили нас вон и забрали все документы.

— Что ты мне поешь, дедуля? — расхохотался часовой. — Чтобы Ленина выбросили из машины?! А где же охрана? Где Дзержинский? Да наш вождь, поди, и спит-то рядом с чекистом, особенно после того, как его ранили.

— Да нет, — несколько опешил Ленин, — спит он, то есть я сплю, не рядом с чекистом. А вот насчет охраны вы правы, — покосился он на Гиля и Чубарова, — она оказалась не на высоте.

— А я что говорю, — продолжал гнуть свою линию часовой. — Куда смотрели эти два бугая? — кивнул он на Гиля и Чубарова. — Карманы-то оттопырены, и там, скорее всего, не картошка.

— Не картошка, — согласно кивнул Ленин. — Но случилось то, что случилось. Так что же нам все-таки делать? В здание Совета вы нас решительно не пустите?

— Не пущу!

— Слушай, парень, — решил вмешаться Гиль. — Телефон тут у вас есть?

— А как же, — важно ответил он. — И телефон есть, и дежурный телефонист.

—Позови его, а? Скажи, что его требуют из Совнаркома. Или пусти меня. Я сделаю всего два звонка: в гараж и на Лубянку.

— Пустить не могу, а телефониста, так и быть, вызову.

Пока часовой ходил за телефонистом, Гиль нервно поглядывал на часы. Он прикидывал, как далеко за эти минуты могли угнать его машину, между тем как машина не удалялась, а с ужасающей скоростью приближалась. В эти минуты в самом прямом смысле слова решалась судьба Ленина. Чем дольше он стоял у двери Совета, тем ближе он был к той роковой черте, за которой уже ничего нет.

Еще и еще раз говорю, что счет шел на минуты. Как только появился телефонист, Гиль тряхнул его за воротник и потребовал, чтобы, во-первых, всю группу немедленно пропустили внутрь, во-вторых, проводили его к телефону и, в-третьих, немедленно нашли председателя Совета.

— Дайте ВЧК, — потребовал Гиль у телефонной барышни.

— ВЧК слушает.

— Говорит Гиль. Соедините с Петерсом.

— Петерс у телефона.

— Товарищ Петерс, говорит Гиль — шофер Владимира Ильича. На нас совершено нападение. Нет-нет, он жив. Все в порядке. Но машину у нас забрали. Кто? Какие-то бандиты. Мы в Сокольниках, в помещении Совета. Здесь всего один часовой, так что необходима помощь. Вы хотите убедиться, что с Лениным ничего не произошло? Хорошо, передаю ему трубку.

Пока Ленин говорил с Петерсом, Гиль связался с гаражом и попросил выслать три машины с латышскими стрелками. И на Лубянке, и в Кремле поднялась невообразимая суматоха: по тревоге поднимали целые батальоны, которые перекрывали все выезды из Москвы и патрулировали улицы и переулки.

А тем временем к зданию Совета на бешеной скорости неслась машина Гиля. Дело в том, что после захвата автомобиля и ограбления пассажиров Заяц притормозил и Конек начал рассматривать трофеи.

— В бумажнике одна мелочь, — хмыкнул он. — А вот документы.. . Мать твою так! — заорал он. — Да это никакой не Левин. Это Ле-нин, — произнес он по слогам.

— Как так, Ленин? — не поверил Кошельков. — Однофамилец, что ли?

— Какой там однофамилец?! Написано же: председатель Совета Народных Комиссаров.

— Не может быть! Неужели я держал за фалды самого Ленина?! Ну и балда же я! Ну и дубина! — сокрушался Кошельков. —Если бы мы его взяли, нам бы столько деньжищ отвалили! За такого-то заложника, а? И всю Бутырку — на волю! Такими будут наши условия. Поворачивай! —ткнул он в плечо Зайца. — Ленина надо найти. Такой фарт упускать нельзя. Он где-то тут, близко. Далеко уйти они не могли.

Прыгая по сугробам и визжа на рельсах, машина понеслась назад. У пивного завода — ни души.

— Они в Совете, — догадался Кошельков. — Больше им деваться некуда. Гони к Совету! — приказал он Зайцу.