Секретные бункеры Кенигсберга

Откинулся полог брезентового верха грузовика, и человек десять в гражданской одежде с портфелями и саквояжами или маленькими чемоданчиками в руках заспешили по пирсу к уже убираемым матросами трапам. Офицер вернулся к легковой машине, передал водителю кожаную папку с бумагами, предварительно вынув из нее и спрятав во внутренний карман запечатанный пакет. Через несколько минут пароход отошел от причальной стенки. Грузовики, обдавая опустевший пирс клубами выхлопных газов, быстро развернулись и, выстроившись в колонну, вслед за «хорьхом» двинулись в обратный путь – водители рассчитывали вывести машины за пределы Пиллау до налета бомбардировщиков.

Преодолевая заторы, колонна успела к началу бомбардировки порта выехать из города. Однако дальше двигаться было практически невозможно из-за заторов на дорогах. Надолго застряв в одном из них среди дымящихся развалин Нойхойзера[85], водители автоколонны стали свидетелями безжалостной расправы над тремя дезертирами. Группа полевой жандармерии во главе с офицером ГФП[86] вздернула на фонарный столб двух вырывающихся молодых солдат, одетых в гражданскую одежду, и пожилого фольксштурмиста, которые скрывались неподалеку в подвале разрушенного фольварка и были пойманы в ходе очередного прочесывания местности. С 9 марта повсеместно стал активно применяться приказ Гитлера, регламентирующий действия мобильных военно-полевых судов – «радикального средства» борьбы с дезертирством и уклонением от службы.

Спустя несколько часов пробка немного рассосалась, и машины смогли ехать дальше. Сорокакилометровое расстояние они преодолели только к вечеру, но, не доезжая пяти километров до Кёнигсберга, где-то в районе Зеераппена[87], один из грузовиков – тяжело груженный трофейный «берле» французского производства с газогенераторной установкой – вдруг вышел из строя и его пришлось оставить вместе с водителем ночевать на месте поломки. Поздно ночью автоколонна приближалась к Кёнигсбергу, холодному и мрачному, ощетинившемуся баррикадами и железобетонными колпаками на перекрестках основных магистралей, называвшихся в просторечии «горшками Коха». Грузовики свернули с шоссе – в районе Метгетена[88] находился склад, откуда накануне был взят ценный груз, предназначенный для отправки морем, – а серый «хорьх» еще битый час пробирался через город, объезжая завалы, образовавшиеся после недавней бомбардировки. Прибыв в гараж на Хоймаркт, шофер доложил по телефону своему начальнику о возвращении из Пиллау, о фактическом бегстве на судне пассажиров грузовика и о грузе, который так и не удалось отправить морем.

Начальник транспортного реферата хозяйственного отдела Кёнигсбергского Главного управления гестапо старший криминаль-секретарь Бруно Апфельштедт приказал своему шоферу Ежи Яблонскому написать подробную докладную записку о случившемся и представить ее ему лично по прибытии к зданию полицай-президиума.

Эту историю поведал поисковикам в 1967 году приезжавший в Калининград гражданин Польши Ежи Яблонский. Да, да, тот самый шофер, который участвовал в перевозке неизвестных ценных грузов в 1945 году! Оказавшись в Калининграде, он вспомнил несколько эпизодов военной поры, но в данном повествовании речь пойдет только об одном из них, связанном со Штайндаммом и конкретно с известным уже нам гаражом на площади Хоймаркт.

Что же было после того, как Яблонский доложил своему гестаповскому начальнику о происшествии в Пиллау? И какое отношение эта история имеет к гаражу на Хоймаркт, самому крупному в Кёнигсберге, так называемому «Гросс-гаражу», находившемуся в ведении СС после известной бомбардировки 1944 года?

Через пару дней Яблонского, занимавшегося ремонтом своей автомашины (он вставлял с трудом раздобытое заднее стекло), вызвали через внутренний селектор к вахте на въездных воротах гаража. Там его встретили двое мужчин в штатском. Один из них, предъявив удостоверение офицера СД, сообщил, что с шофером якобы хочет побеседовать какой-то важный чиновник. Так и не переодевшись, в старом комбинезоне, Ежи Яблонский, лихорадочно думая, какую оплошность он мог допустить, последовал за незнакомыми ему сотрудниками службы безопасности. Когда они, предъявив документы посту охраны у баррикады, преграждавшей улицу рядом с громадой «Штадтхауза»[89], вышли на площадь, Ежи подумал, что его ведут в здание полицай-президиума, и неприятный холодок пробежал по спине: за два года работы шофером у Апфельштедта он уже достаточно наслышался о методах, которые используются гестаповцами при «беседах» в зловещих подвалах этого дома. Но, вопреки опасениям, они вдруг свернули в сторону здания Восточнопрусского земельного суда, массивная серая коробка которого с четкими рядами прямоугольных окон придавала площади казарменный вид. Фасад здания был в нескольких местах иссечен осколками, стены над верхним рядом окон закопчены – следы последних бомбардировок города.