Секретные доклады

– «А где же пятая»? – спросил он их. Они молчали,

Затем ему сказали: «Ушла в здание, другое».

– «А где то здание? – спросил он. – Ну-ка, покажите».

Они не отвечали, головы лишь опустили,

Солдатам приказал он: «Всю обитель обыщите»!

Те обыскали всё, монахиню не находили.

Тогда пошёл на хитрость он, одну отвёл в сторонку,

Спросил её о пустяке и передал солдатам,

И подозвал других, сказав им: «Ваша ложь чревата

Расплатой. Та во всём призналась, – той сказал вдогонку, -

Я знаю, где она, и то, чем в храме занимались,

Хотели обмануть меня во всём? Какая дерзость!

Вас закуют в колодки, придадут суду за дерзость».

Монахини те задрожали и во всём признались.

Судья солдатам крикну тут: «Колодки принесите»!

Одна монахиня не выдержала и сказала:

– «Есть в келью тайный ход». «Тогда его мне покажите»! -

Судья вскричал. Монашка вход тот показала.

– «Вперёд»! – чиновник приказал солдатам в разговоре, -

Монахиню найдёте, то ко мне её ведите,

Других не трогайте, орудья пыток принесите»!

Те привели ту настоятельницу в страхе вскоре.

Затем и келью, где она жила, всю обыскали,

Нашли картинки занимавшихся двоих любовью,

И девятнадцать шёлковых платочков отыскали,

В коробочке, замазанных первой девичью кровью.

Там также были списки дев, в той келье ночевавших.

Все богомолки из скита со страхом удалились,

Увидев, что монахини в колодках находились

Судья в ямынь вернулся, пять монахинь с собой взявши.

Он приказал позвать в ямынь старуху-повитуху,

Она произвела осмотр всех, и ему призналась -

Средь пяти инокинь одна мужчиной оказалась.

Допрос его он сразу начал, отпустив старуху.

Мошенник рассказал: «И я монахом был когда-то,

С лет, малых, был красив, и походил лицом на деву,

Наставник у меня был, и любил меня, как брата,

Он научил меня искусству, как придать шарм телу,

Как из мужчины с этим шармом в женщину меняться,

В сознанье девы проникать, к любви её склоняя,

Подругу лаской соблазнять, соитья добиваться,

Овладевать ею, желанья удовлетворяя.

Как силу сохранять, мужскую, во время соитья,

Когда, в теченье ночи, на десяток дев хватает

Энергии, космической, что в нашем есть сокрытье,

Как её черпать, что нас всех к бессмертью приближает.

Наставник в своё время мне открыл это ученье

Он в храме «Белый Лотос» (2) изучал его когда-то,

Спасенье Будды и даосское преображенье

В нём сочетаются, как в сплаве серебра и злата.

Ведь с сексуальной практикой достичь бессмертья можно,

При помощи её даосы миром управляют,

Они секреты с нею перевоплощенья знают,

Способны делать всё, что человеку невозможно.

Но чтобы это всё познать, им нужно заниматься,

Теория рождает только в практике уменье.

Поэтому я и решил в скит, женский, перебраться,

Где есть возможность совершенствовать это ученье.

Я сразу здешним инокиням по душе пришёлся,

Когда они узнали правду о моём искусстве,

Изведывав с соитии неведомое в чувстве,

В обители наставницы чин для меня нашёлся.

Немало совсем юных дев и женщин к нам приходит,

Я с ними провожу ночь, в свою келью завлекая,

Со мной в соитье удовольствия они находят

Почти все, так как в сексе я приёмов сотни знаю.

Бывают и строптивицы, они не уступают.

Тогда я с ними к ворожбе, даосской, прибегаю,

От чар которой нет защиты, и овладеваю

Телами их, они в моих объятьях будто тают.

Правда, они потом в скит больше не приходят,

К соитию со мной я никого не принуждаю.

Подруги же мои мне юных дев других находят.

И я искусство совершенствовать здесь продолжаю.

Но женщин большинство идёт ко мне без принужденья,

И разве то, что делаю я с ними, преступленье?!

Ведь я дарю всем им неведомое наслажденье,

В них родилось к соитью вечное со мной стремленье».

А жёны из семей, богатых, сами в знак протеста

Состряпали бумагу в мэрию судье такую,

Что против они все монахинь пятерых ареста,

Чтоб их освободили срочно, оправдав вчистую.

Пока ещё судья с монахинями разбирался,

Они своих мужей протестовать подговорили,

И каждый произволом судьи в храме возмущался,

Всё новые детали с возмущеньем находили.

Судья не стал им отвечать, чтоб добрым показаться,

Послал им всем с кровью девиц платки, чтоб замолчали,

Мужья, их получив, шок настоящий испытали,

На них смотря, не знали, от стыда куда деваться.

Судья составил приговор: «Нам всем известно стало,

Что некий Ван, сластолюбивец, блудодей, презренный,

Скрыв имя, пол, вёл образ жизни, необыкновенный,

Кем он на самом деле был, то общество не знало.

Намазавшись румянами, он проводил ученье

Тайн «Белых Лотосов» монахов, всеми запрещённых,

И тайно проповедовал свои нравоученья,

О сексуальных методах искусства, изощрённых,

Вводя в искус простой люд и девиц, ликопрекрасных,

Вёл в комнаты свои и заставлял их раздеваться,

И ворожбой той принуждал себе их отдаваться,

Входил в них, и сопротивленье было их напрасно.

Соединяя длани, на молитвенном он ложе

Мог извлекать стебель, нефритовый, как будто чудо,

Никто не мог подозревать, на что это похоже:

Монахиня или монах, в соитье был покуда.

Когда лежал он, лотос, золотой, освободивши,

Кто знать мог, кем он был на деле, девой иль мужчиной?

Подобно змею в пещеру драконову проникши,

Овладевал он телом так в игре, неодолимой.

Необходимо обиталище разрушить блуда,