Секретные доклады

Пресечь всё то, что осквернением души чревато,

Лишить возможности грешить виновника разврата,

Отняв его жизнь, в назидание простого люда».

Прочитан приговор был, сделаны приготовленья

Для казни его, и жестокой пытки в наказанье,

И лицедей, изнеженный, не выдержал мучений,

Дух испустил. Его храм был сожжён до основанья.

Монахини его же тридцать палок получили,

В певички были проданы для разных развлечений,

В пруду монаха тело, молодое, утопили,

Таким путём закончились монаха приключенья,

Но среди женщин этих и такие находились,

Не смог кто пережить его трагической кончины,

Узнав о его гибели, они вдруг удавились,

Видать, любовь с уходом в мир, иной, стало причиной.

Монах чинил обман с развратом долго, как известно,

А умер, ему места не нашлось для погребенья,

А мог прожить ещё жизнь долгую он интересно,

Если б одумался и приял нужное решенье.

Прервал б монашество, нашёл себе жену по вкусу,

Остепенился и исправил бы своё сознанье,

Жил бы как все, не поддавался больше бы искусу.

Не дожидался бы конца, за всё, как наказанья.

Буддийская есть поговорка, как стихотворенье:

«За каждый добрый, злой поступок ждёт вам воздаянье,

Пусть не известен срок, но ещё грянет наказанье,

Как и даруется награда за добра свершенья».

История другая есть, где дева, став мужчиной,

Любви добилась и возлюбленного получила,

Любовь где, настоящая, всему была причиной,

Которая возлюбленных сердца соединила.

Раз за Восточными Вратами областного града

Хучжоу в доме служащего семья проживала,

Дом был великолепный, находился внутри сада,

Все жили счастливо, и им всегда всего хватало.

Хозяин вскоре умер, и жена вдовою стала,

Сын с дочерью остались, ей двенадцать лет лишь было,

Но красотой, умом она подруг превосходила,

Была худой, недоедала и порой хворала.

Понятно, что вдова за дочь всегда переживала,

Старалась делать всё, чтоб оградить от всех напастей,

Не расставалась с ней, возле себя её держала,

Чтоб с нею не произошло каких-либо несчастий.

Однажды в доме настоятельница появилась

Монастыря Цуйфань – «Обитель Бирюзы Плывучей».

Вдова обрадовалась гостье и ей поклонилась,

Так как когда-то её знала в жизни их, кипучей.

Монахиня была умна, умелицей считалась,

Поддерживать беседу с простотою, небывалой,

Уста, цветистые, имея и язык, лукавый,

Хоть и любила поблудить, святошей представлялась.

С ней в храме жили две молоденькие ученицы,

Там с ними непотребными делами занималась,

Увидев у вдовы очень красивую девицу,

Решила, чтобы с ней в монастыре она осталась.

Вдову она спросила: «Сколько лет дочурке вашей»?

– «Двенадцать, – та сказала, – она многое уж знает,

Но слабенькая, из болезней вот не вылезает,

Тревожусь и хочу, чтоб она стала ещё краше».

– «А вы молились за неё»? – монахиня спросила. -

Своё высказывали сокровенное желанье»?

– «Чего только не делала, – вдова её говорила, -

Но ничего не помогло, к ней Будды нет вниманья.

Сидит проклятая в ней хворь, видно, судьба такая,

Со злой планетою столкнулась, крутит что над нею».

Игуменья сказала: «Но причина здесь другая,

Хочу взглянуть на знаки жизни те, что правят ею».

Монахиня тут на себя вид важный напустила

И принялась гадать на листьях над её судьбою,

Потом торжественно ей точку зренья изложила:

– «Не нужно больше оставаться дома ей с тобою,

–«Стара я, – возразила та, – мне жалко с ней расстаться,

Но я на всё согласна, лишь была б она здорова,

Вот только чем же она будет где-то заниматься,

Что будет делать, не имея собственного крова»?

– «Просватана ль девица ваша»? «Нет», – та отвечала.

– «Её судьба столкнулась с одиночества звездою,

В замужестве будет болеть, – монахиня сказала, -

Уж лучше в храм её послать монахиней со мною.

Она покинет суетный мир, беды все исчезнут,

И радость преумножится, здоровье укрепится,

В тиши монастыря чтенья сутр ей будут полезны,

Её душа в святой обители преобразится».

Вздохнув, сказала мать: «Всё это – верно, в самом деле,

Поступки, добрые, должны на лицах отражаться,

Как у Будды, хоть мне и жалко с дочкой расставаться,

Но что поделаешь, забочусь я о её теле.

Глядишь, вдруг заболеет и помрёт, пойдёт всё прахом,

И чтобы не было мне с нею в жизни огорченья,

Прошу вас, мою дочку взять в свой храм для обученья,

Чтоб не смотрела я всегда на дочь мою со страхом».

– «Но разве же могу к вам проявить я небреженье,

В монастыре придёт в себя дочь ваша понемногу,

Конечно же, возьму её я в скит наш в обученье,

Давайте сейчас вместе собирать её в дорогу».

Так девочка попала в монастырскую обитель,

Куда её послала неразумно глупость вдовья,

Где царствовал в святейшем месте сам порок-губитель (3),

Где свил средь изваяний Будд разврат своё гнездовье.

Игуменье приманка там была необходима,

Она молоденьких смазливых дев в храм набирала,

Чтоб привлекать мужчин, она которых обожала,

И чтоб влекла их к девам страсть неодолимо.

Но девушке всего двенадцать лет в то время было,

И многое она ещё умом не понимала,

Взрослее будь она, то приглашенье б отклонила,

Потом её два раза в год мать в храме навещала.

Мать менее тревожилась, когда её встречала,

Она казалась ей вполне счастливой и здоровой,

Уверила себя, что правильно её послала

В скит, что на пользу ей идет порядок в храме, новый.