Секретные миссии

На этом я заканчиваю главу, которую начал с утверждения, что женщины не могут быть хорошими шпионками. Луиза обладала всеми необходимыми качествами шпионки. Она была красива, умна, бесстрашна, хорошо знала языки. Но чувства победили в ней рассудок. Если бы Луиза не влюбилась в немецкого офицера в Риме, она никогда не навлекла бы на себя и тени сомнения. Но это была бы куда более скучная история.

Э. Захариас Секретные миссии

Глава 1 НАЗНАЧЕНИЕ В ТОКИО

4-го октября 1920 года начальник управления военно-морской разведки капитан 1 ранга Эндрю Лонг в своем кабинете в здании военно-морского министерства вручил мне приказ, подписанный морским министром Джозефом Даниэлем. В приказе говорилось: «...Вы освобождаетесь от занимаемой должности и должны быть готовы к отбытию в Токио для изучения японского языка и японского народа... Использование вас на суше за океаном диктуется государственными интересами». Даже тогда я понимал, что приказ, предписывающий мне служить «на суше за океаном», является для меня путевкой в мир заманчивых приключений. Одним росчерком пера мистер Даниэль раскрывал передо мной новый мир, столь отличный от монотонной службы морского офицера. Скучная, однообразная жизнь на флоте лишь иногда нарушается какими-нибудь сенсационными событиями: походы в дальние страны, маневры, церемонии по случаю праздников и торжеств, вечера, приемы и встречи с красивыми девушками. Жизнь морского офицера, будь она даже такой же безграничной, как океан, проходит на мостике корабля, в машинном отделении, где ритмично стучат двигатели, в орудийных башнях и в кают-компании, где ведутся стереотипные разговоры о занятиях истекшего дня или об искусстве корабельного кока.

Там, в кабинете Лонга, мне вспомнился давно минувший день, когда я впервые подумал о том, что стану военным моряком. Мне было восемь лет, когда я с берега родной Флориды в канун испано-американской войны с замиранием сердца наблюдал за американскими военными кораблями. Возбужденный, я с восхищением смотрел на корабли и суда, на солдат в полном боевом снаряжении, стоящих на палубах, и на орудия, приведенные в боевую готовность. Именно в то время пленил меня флот, да, скорее флот, чем море, и с тех пор это чувство не оставляет меня.

С конца августа 1920 года я был временно прикомандирован к военно-морской разведке. У меня было весьма смутное представление о том, что означает слово «разведка», и я разделял чувство безразличия и некоторой подозрительности, с которым мои товарищи-офицеры обычно относились к разведывательной работе. Я тоже сперва подумал прежде всего о том, что мои новые обязанности носят только временный характер, и меньше всего думал о самих обязанностях.

Но в кабинете Лонга я вдруг понял, что скрывается за этим словом «разведка». Лонг усиленно старался показать, что мое новое назначение не должно вскружить мне голову. Он хотел, чтобы я не, придавал слишком большого значения этой перемене.

— Хотя вы назначены в разведку, — сказал он, — вы поедете в Японию для изучения языка, как студент, а не как офицер разведки. Более того, я советую вам держаться от разведывательной работы подальше. Мы ожидаем, что вы вернетесь назад с самой ценной информацией, в какой мы в настоящее время нуждаемся, а именно: со знанием японского языка и японского народа. Вы не должны связывать себя по рукам и ногам другими обязанностями. Таковы ваши задачи.

Стремясь объяснить мне сущность моего назначения в разведку, он тем самым шире раскрыл мне глаза на многочисленные аспекты ее деятельности. Я думал: «Как можно оторвать знание иностранного языка и неизвестного народа от разведки? Как смогу я, даже имея на то желание, воздержаться от изучения Японии, изучая японский народ и его язык. Конечно, мое назначение есть самое настоящее разведывательное задание, что бы ни говорил начальник военно-морской разведки».

Событие, которое произошло сразу же после моего разговора с Лонгом, укрепило во мне это предположение. Совершенно неожиданно мне пришлось познакомиться с японской разведкой, которая в то время пыталась расправить крылья в Вашингтоне. Мне предложили, пока оформляются документы, снять комнату в доме под названием «Бенедикт», где проживали холостяки, возле клуба армии и военно-морского флота. Я не знаю, совпадение ли это, но комната, которую мне рекомендовали, находилась над апартаментами капитана 1 ранга Уэда, который в то время являлся японским военно-морским атташе в Вашингтоне. Наша военно-морская разведка знала его как многообещающего работника расширяющейся японской шпионской сети. Хотя наше наблюдение в то время было поверхностным и носило случайный характер, но за капитаном 1 ранга Уэда мы следили зорко, и я должен был докладывать о всех деталях поведения японского военно-морского атташе.