Секретные миссии

Я завернул к маленькой площадке на берегу и остановил машину. И вот здесь, на открытом воздухе, состоялся разговор, который сыграл значительную роль двенадцать лет спустя.

Этот самый Ёкояма, уже в чине контр-адмирала, выступал в 1945 году в Маниле накануне капитуляции Японии в качестве представителя японского военно-морского министра. Тогда он был старшим морским офицером, присутствовавшим на предварительном обсуждении формальностей капитуляции.

И вот сейчас, в Ньюпорте, в. 1933 году, я почувствовал, что возникла большая необходимость для прямых переговоров между нашими странами, японцы должны правильно понять Америку, и об этом я сказал Ёкояма.

— Соединенные Штаты, — говорил я, — не строят никаких планов против стран Дальнего Востока. Наш народ предпочитает прямоту и искренность. Он всегда стремился помочь народу, который нуждается в помощи; и он не имеет никаких враждебных умыслов против Японии. Можно ли сказать то же самое о японском народе, Ёкояма-сан?

— Хорошо, — ответил он с явным замешательством, — что, по-вашему, Япония должна сделать?

— Для начала Япония должна немедленно прекратить антиамериканскую пропаганду. Этот вопрос тревожит меня больше всех остальных. Некоторые из ваших так называемых молодых патриотов способны наделать глупостей наподобие дела с Инукаи[136], которые могли бы привести к ссоре между Соединенными Штатами и Японией. Вы, конечно, знаете, Ёкояма-сан, что между нашими странами в действительности не существует никакого конфликта. Вы также знаете, что война между нами привела бы Японию к разгрому. Мне доставляет большое удовольствие читать в вашей самой шовинистической газете «Кокумин симбун», что война между Японией и Соединенными Штатами была бы глупостью. Насколько мне не изменяет память, газета так пишет по этому поводу: «Война явилась бы разрушительной для обоих народов, и в особенности для японского. Мы должны внимательно следить за теми странами, которым война между нашими державами на руку».

— Да, — перебил меня Ёкояма, — я помню эту статью.

— А теперь, — продолжал я, — если японцы действительно так настроены, почему же вы поддерживаете в газетах эту антиамериканскую пропаганду. Вы так же, как и я, хорошо знаете, что правительство контролирует прессу и может прекратить пропаганду в любое время.

— Все это так, — ответил он со вздохом, — сейчас наш флот старается накинуть узду на армию. Ведь именно армия способствует антиамериканской пропаганде в прессе.

— Кроме того, Японии стоило бы отбросить идею — добиться лучшего соотношения крупных боевых кораблей. Американский народ уверен, что существующее соотношение явилось результатом длительного изучения вопроса обороны нашей страны и что мы пошли на большие жертвы ради ограничения некоторых видов вооружения. Какие возражения может иметь Япония против существующего соотношения?

Последовало минутное молчание; Ёкояма посмотрел на море, словно пытаясь найти поддержку у кружившихся невдалеке чаек, затем он повернулся ко мне и сказал:

— В настоящее время Япония боится Америки!

— Япония боится Америки? — повторил я его слова с неподдельным удивлением. — А теперь давайте посмотрим, каковы же причины ваших страхов, и проанализируем каждую из них в отдельности. Итак, первая причина?

— Япония видит, что Соединенные Штаты требуют для себя лучшего соотношения в кораблях, и усматривает в этом стремление Соединенных Штатов напасть на Японию.

Я пытался объяснить ему причины, на основании которых Соединенные Штаты решили установить существующие соотношения.

— Вы помните, — спросил я, — во время мировой войны был период, когда казалось, что Соединенные Штаты могли выступить с войной против Англии? Это произошло потому, что Соединенные Штаты никогда не допускали и не допустят ограничения в плавании их торгового флота, их свободы мореплавания. То время многому нас научило, и вы должны помнить, что почти все войны, в которых мы участвовали, велись из-за этого. Именно во время мировой войны мы выступили против ограничения нашей оборонной мощи до такого уровня, при котором любое другое государство могло лишить нас свободы мореплавания. И вот теперь, когда мы затратили столько усилий во имя этой идеи, неужели вы думаете, что мы подпишем договор, который вернул бы нас к тому моменту, с которого мы начинали?

— Нет, — ответил Ёкояма, — но почему Соединенные Штаты должны иметь коэффициент пять, в то время как Япония ограничивается коэффициентом три?

Это был трудный вопрос, и я сразу понял, что он возник как следствие японской пропаганды. Я пытался не только просветить Ёкояма, но и дать ответ японской пропаганде в надежде, что Ёкояма донесет мои слова до соответствующих кругов в Японии. Таким образом, мой ответ, рассчитанный для этой цели, должен был быть обстоятельным и приемлемым для японского образа мыслей.