Секретные объекты Сталина

А ведь пули, гильзы и деньги – главное доказательство непричастности советской стороны к расстрелу польских офицеров. Все найденные в могилах пули и гильзы – германского производства. А пистолеты, из которых они выпущены, никогда не состояли на вооружении Красной армии и войск НКВД.

Кстати, любопытную версию происхождения пистолетов представила доктор исторических наук Инесса Сергеевна Яжборовская, выступая 8 августа 2009 г. на волнах «Эхо Москвы» в передаче «Именем Сталина»: «…в Твери Токарев, который возглавлял там управление НКВД, прямо рассказывал, почему привозили – это Блохин был, который руководил как комендант расстрелами, – привозили целые чемоданы этих вальтеров. Представьте себе, за ночь расстрелять 200 человек, одного за другим. Наши перегревались, наше оружие перегревалось. Вальтеры оказались просто технически для этого более пригодными».

Видимо, мадам Яжборовская имеет такое же представление о пистолете «вальтер», как Ляпис Трубецкой об устройстве домкрата. Если равномерно произвести 200 выстрелов в течение ночи из любого пистолета или револьвера, то он физически не может перегреться. Чтобы он вышел из строя, надо произвести выстрелов на два порядка больше за то же время.

Кстати, меньше всего перегревается оружие с открытым стволом, у которого лучше воздушное охлаждение. И таковыми были состоявшие на вооружении войск НКВД револьверы «наган» и пистолеты «маузер». А вальтер с закрытым стволом перегревался гораздо быстрее.

Любопытно, когда и где в Красной армии или частях НКВД перевозили пистолеты в чемоданах? Для этого существовали специальные деревянные ящики. Ссылки на Токарева и иных 80–90-летних стариков, которых шантажировали судебной расправой в начале 1990-х гг., выглядят достаточно неубедительными. А на мой взгляд, пора бы провести следствие, какими методами действовали правдолюбцы начала 1990-х.

Но дело не только в гильзах и пулях. В нескольких могилах были обнаружены денежные знаки, выпускаемые германской администрацией Генерал-губернаторства (бывшей Польши) с конца 1940 г. Как они могли туда попасть в апреле 1940 г., когда палачи из НКВД совершили этот «акт геноцида»?

При эксгумации в могилах были обнаружены в большом количестве березовые листья. Я там был в начале мая, но на березах листья еще не распустились. Листву береза теряет осенью, как раз во время расстрела поляков немцами в 1941 г.

При эксгумации в 1943 г. и позже выяснилось, что руки у польских офицеров были связаны бумажным шпагатом, который в СССР не производился и не импортировался до 1945 г., а после войны его производство было налажено на германском оборудовании, полученном в счет репараций. В СССР использовались лишь пеньковые веревки, которые должны были хорошо сохраниться и через 60 лет. Кстати, в нескольких километрах от катынского мемориала в селе Решетниково в 1940 г. работал большой пеньковый завод.

Любопытно, что польская сторона в 1990–1995 гг. представила ряд советских документов начала 1940 г., вроде бы свидетельствующих о причастности НКВД к расстрелу. Беда лишь в том, что составляли их малосведущие в истории люди. Там фигурируют «самостоятельный пехотный корпус», «корпус документов НКВД», «постановление ЦК КПСС» и т. д. Невдомек составителям было, что в Красной армии с 1917 г. были только стрелковые корпуса и дивизии, а в 1940 г. была лишь одна партия – ВКП(б).

Дело не в том, что польская сторона оспаривает вышеприведенные доказательства причастности немцев к убийству офицеров, а в том, что поляки, да и власти РФ полностью игнорируют их и не высказывают никакого желания проводить дальнейшие изыскания. Дошло до того, что сотрудники мемориала, получающие зарплату из-за границы, попросту не пускают в мемориал местных экскурсоводов, имеющих иную точку зрения. Группа посетителей проходит, а экскурсовод должен дожидаться у ворот мемориала.

Следует заметить, что несколько сот польских офицеров были расстреляны под Харьковом и под Медным, что не оспаривается ни одним российским историком. С 1991 г. раскопаны и многие тысячи останков советских граждан, расстрелянных сотрудниками НКВД.

Казалось бы, следует сравнить останки русских и поляков, убитых в иных местах, с катынскими и установить «почерк» убийц. Это азы криминалистики.

Но именно это не хотят делать поляки – ведь почерк-то разный! Да, действительно, в СССР были безвинно репрессированы сотни тысяч людей. Но на них на всех были заведены уголовные дела, были приговоры, пусть даже несправедливые, но были! И на польских офицеров, расстрелянных и под Медным, Харьковом и т. д., все документы оформлены. Кто же мешал НКВД, оформивших в 1937–1940 гг. сотни тысяч «расстрельных» дел, оформить их на 4 тысячи «катынских» поляков?