Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

– Легенда тем лучше, чем ближе к реалиям. Отныне вы – бывший полковник-преображенец, разжалованный в рядовые за избиение родственника военного министра Шуваева – дежурного офицера Воробьева. Соответствующая запись сделана в вашем солдатском билете. Естественно, что вы раздражены и озлоблены суровым решением суда. Именно это станет причиной вашего бегства к врагам.

– И еще тем, что меня затирали по службе, не отмечали моих успехов.

– Верно! С этой легендой вы доберетесь до Западного фронта, которым командует генерал Деникин. Добейтесь встречи с начальником разведки капитаном Стрешневым. Тот предупрежден.

– Борис Николаевич, вы не боитесь, что немцам покажется странным: полковник – и вдруг разжалован до рядового?

– Такие случаи известны, а тут – оскорблен родственник самого министра. Уверен, они поверят той легенде, которую мы им преподнесем. Ведь еще ни один агент вашего ранга не переходил на сторону врага таким образом. Но приготовьтесь: немцы будут проверять вас очень жестко. – Вперил взгляд в Соколова. – Вас это не пугает?

– Пугливость – чувство нерациональное.

Нестеров постучал карандашом по столу, с расстановкой произнес:

– Если немцы не поверят вам, то последствия могут быть самыми печальными. Вас, граф, выручит только твердость при допросах. Стойте на своем – и точка!

– Да, мы все детали уже обсудили, но думаю, что импровизация может иметь место. Не так ли, Борис Николаевич?

– Разумеется! Работа в тылу врага – это сплошная, хорошо подготовленная импровизация. Нам трудно предполагать, как немцы захотят использовать вас. Есть новость: с начала апреля субмарина должна прибыть в Киль для профилактического ремонта. Но вряд ли это поможет нам, диверсия – очень тонкое место во всей нашей операции…

Соколов рассмеялся негромко, но почему-то задрожали висюльки люстры.

– Вот уж чего нам хватает, так этих самых «тонких мест»!

– Это так, – вздохнул Нестеров. – С какой стати немцы, которые с нового агента глаз не будут спускать, вдруг командируют вас на «Стальную акулу»?

– Но я буду искать такую возможность, понадобится – пойду на риск.

– Когда стоишь на эшафоте, не надо торопить палача! Нам трудно судить, как немцы захотят использовать вас. Не исключаю, что вы тут можете найти свой шанс. Но повторяю: такой важный агент нам в любом случае необходим. До передовой добираться как намерены: в офицерском вагоне или вместе с новыми боевыми друзьями – в «телячьем»? – Сощуренный глаз Нестерова глядел хитро.

– Разумеется, в солдатском! Зачем ненужный риск?

Нестеров ласково улыбнулся:

– Согласен. Работа разведчика сложна как раз тем, что трудности и неожиданные сюрпризы поджидают там, где их, кажется, и быть не должно. И сколько бы мы тут ни гадали, все равно случится нечто нежданное и нежелательное. Вот почему разведчик должен в любой обстановке сохранять хладнокровие и быть находчивым.

– Буду стараться!

– Вы отказались взять с собой золотые червонцы…

– Да, это опасно, немцы их найдут. Но мне пригодится хороший бриллиант. Подобный тому, с каким я ездил к фрейлине Васильчиковой в Глогнитц.

– Полагаю, вам не откажут. И в каблук сапога заделают.

Рекомендатель

Нестеров вдруг что-то вспомнил, оживился:

– Кстати, о золотых червонцах. В пятнадцатом году, в районе Торна, мы завербовали в германском штабе армии майора. Три месяца он пересылал нам важнейшие сводки, но вдруг исчез. Потом из германских газет мы узнали: наш майор расстрелян, как шпион. И провалился агент совершенно по-глупому: когда выходил из пивнушки, где гулял с приятелями-офицерами, у него лопнул пояс с золотыми монетами – нашими гонорарами. Офицеры помогли подобрать этот золотой урожай – более полусотни монет, но сообщили о конфузе штабиста в контрразведку. Там допрашивать умеют, с ущемлением детородных органов и прочее… Финал вам известен.

Соколов усмехнулся:

– Зачем было таскать опасный груз! Привязал бы к себе авиационную бомбу – не так опасно.

– Но без значительных сумм вам не обойтись. Мы сообщим вам имена резидентов, которые в случае необходимости субсидируют вас… Но еще на нашей земле вас поджидают многие трудности. Солдаты российской армии ездят или в товарных вагонах, или – в лучшем случае – в общем, то есть третьего класса. Вам это непривычно. Но каждый шаг, повторяю, необходимо пройти самому. Терпите!

– У меня есть боевой опыт. И без горячей пищи неделями на передовой сидел, и в окопах спал, накрывшись шинелью, и в полевом лазарете лежал.

Нестеров доверительным тоном негромко произнес:

– Вот противники наши – немцы, австрийцы, венгры – ездят в вагонах с туалетом. Что туалет! Вагоны для рядового состава имеют теплый душ. – Уперся взглядом в Соколова. – Вы понимаете: теплый душ! На передовой едят не как мы – из жестяных котелков, а из фаянсовых тарелок. Для супа – глубокая, для куриной котлетки – мелкая тарелка. Не фронт – ресторан «Континенталь» в Берлине. Если бы немецких солдат отправили умирать на фронт в «телячьем» вагоне с парашей, они подняли бы бунт. Так-то, сударь мой! – И он вздохнул, спрятал хитрый взгляд в служебных бумажках.

Соколов возразил: