Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

— Какой немец упорный! Его течением сносит, а он хочет удержаться поближе к нашему курсу. А я-то думал, что он в Германию решил идти своим ходом. Ли нет! Анатолий Петрович, примем его на борт, а? Может, у него судовые документы? Хорошо бы хоть одного домой доставить — доказательство нашей победы.

Михайлов дернул головой:

— Какая победа, Серега? Вначале надо субмарину ко дну пустить, тогда и поговорим о победе. А что касается пленных… Что-то, Серега, ты нынче жалостливым стал. Тебя не трогают детские трупики? И еще несколько сотен погубленных жизней? — Командир был в ярости. — Эй, на турели, выпусти очередь по немцу.

Шлапак поморщился:

— Зачем патроны тратить? Во-он куда его отнесло. Он сам по себе замерзнет и пойдет ко дну.

— А вот сейчас мы его погреем! — азартно захохотал пулеметчик, молоденький калужский парнишка, которого на миноносце звали коротко Гоша. Он прижался к прицелу спаренных пулеметов и нажал на гашетку. Пули вспенили воду, казалось, прошили отважного пловца. Все прильнули к оптике, словно забыли о том, что идут на опасный таран с грозной «Стальной акулой».

— И что? — удивился командир. — Немец-то жив-здоров? О-хо-хо! Кулаком, паразит, грозит! Ай да молодец! Такого бы в свою команду принял. Эй, Гоша калуцкий, у тебя сегодня косоглазие? Столько патронов сжег — попасть по мишени не можешь.

Гоша извиняющимся тоном пробурчал:

— Мы на скорости, а его на волне качает… Еще попробую!

Пулеметы выпустили очередную порцию свинца, по металлу палубы вновь зацокали пустые гильзы. Казалось, вся команда, свободная от вахты, наблюдает за этим поединком: миноносец «Стремительный» против беззащитного человека.

Тра-та-та! Тра-та-та!

Пулеметчик Гоша был на хорошем счету, всегда стрелял точно. Но теперь он не мог поразить пловца, который продолжал отчаянно сопротивляться течению, не обращая внимания на обстрел.

Гоша выпустил еще две-три очереди, перекрестился и с ужасом прошептал:

— Да он просто от пуль заговоренный!

* * *

Расстояние до «Стальной акулы» сокращалось с каждым мгновением. Казалось, что теперь можно прочитать знаки отличия на кожаных куртках германских подводников.

Командир со спокойствием, которым так любят бравировать моряки в опасную минуту, негромко сказал в трубу:

— Сбросить обороты! Приготовились, тараним!..

Форштевень врезался в металлическое нутро «Стальной акулы». Раздался отвратительный скрежещущий звук. Удар был такой силы, что «Стремительный» пропорол лодку, загнул металлические листы наружной обшивки. «Стальная акула» стала стремительно забирать воду, на глазах погружаться в пучину, выпуская громадные, лопающиеся на поверхности пузыри.

Немецкие моряки полетели в воду. Одни тут же погибли от таранного удара, других засосала воронка пошедшей на дно субмарины. На поверхности остались двое — тот, кто первым прыгнул в воду, и еще один.

Итак, кровавая UN-17 существовать перестала.

К сожалению, с погибшего «Цесаревича Алексея» спасти уже никого не удалось.

* * *

«Стремительный» развернулся, лег на обратный курс — домой. Команда ликовала: победа была замечательной!

Шлапак снова подошел к командиру:

— Анатолий Петрович, ну как же без трофея? Нехорошо, право…

Командир, находившийся в приподнятом состоянии духа, ласково спросил:

— Серега, ты о чем?

— Хоть одного пленника следует домой доставить. Всегда так делается…

Михайлов вздохнул:

— Ты прав! Кто из них командир?

— Это неизвестно.

— Подымем хотя бы этого, который поближе, бултыхается слева по борту. Эй, Гоша, брось ему спасательный круг…

Через минуту-другую вытащили на борт мокрого, дрожавшего от холода немецкого моряка. Сбросили с германца мокрую одежду, завернули в простыни и хотели вести к доктору, но немец упирался, брыкался, что-то лепетал на своем языке.

Шлапак зачем-то орал пленнику на ухо:

— Где твой командир? Где есть судовой документ? Ферштеен? До-ку-мент!

Пленник показал рукой вниз, издал звук:

— Буль-буль! — Затем тянул руку к горизонту, трясся всем телом от холода и что-то пытался объяснить.

Михайлов удивился:

— О чем он хлопочет?

Шлапак, знавший какие-то слова по-немецки, пожал плечами:

— Говорит, что он — командир торпедного отсека Георг Лутц. И просит, чтобы спасли какого-то графа. Это, кажется, тот, кто первым спрыгнул в воду. Анатолий Петрович, ну, который от пуль заговоренный. Может, и впрямь у него судовой журнал?

— Разве он еще живой? Он в ледяной воде почти час мерзнет.

— Посмотрите, Анатолий Петрович! Во-он по левому борту, кабельтовых полтора отсюда, уцепился за спасательный круг! Вот, паразит, живучий! Его относит быстро…

Михайлов согласился:

— Да, кажется, еще барахтается, просто чудеса! Ты, Серега, прав, такого надо на борт поднять, достоин. Тем более немецкого графа. Подойдем к нему поближе. — В переговорную трубу: — Малый вперед. Приготовить штормтрап. А этого, — кивнул на Георга, — к доктору Рошковскому.

Миноносец начал маневр.

Профессор Рошковскии

Команда высыпала на палубу, с удивлением и восторгом наблюдая, как «немецкого графа» поднимают на палубу. Он оказался очень тяжелым. Весело поругиваясь, матросы, тем не менее, справились.