Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

Соколов увидал большой, тщательно выложенный тройной накат — защита от вражеских снарядов. Вслед за Фотием он спустился вниз по крутым ступеням. Землянка была вырыта глубоко, стены забраны необструганными бревнами, нары покрыты одеялами. Освещалась землянка стеариновыми свечами, вставленными в кружки. Жарко топились две печки-«буржуйки». На печках что-то шипело в сковородках и бурлило в кастрюлях. В дальнем углу Соколов разглядел икону Смоленской Божией Матери, под которой розово светилась лампадка.

Все с любопытством повернулись к вошедшему. Соколов упирался в низкий потолок головой, и ему приходилось сильно сгибаться, чтобы поместиться в блиндаже.

Он молча перекрестился на икону, лишь затем со всеми поздоровался.

Разведчики занимались делами: читали газеты, штопали одежду, пришивали пуговицы, что-то стирали в тазу, над печкой сушились портянки и рубахи, над печкой прожаривали нательное белье, из жестяной кружки пили крепко заваренный чай.

Ротный, маленький чернявый прапорщик со сросшимися на переносице лохматыми бровями, нарочито сердитым голосом сказал:

— Фрязев, ты к нам еще слона привел бы! Как же такой богатырь в нашей хибарке поместится, а? — К Соколову: — Солдат, осторожней, головой накат не проломи.

Разведчики — острословы, не лезшие в карман за шуткой, — раскатились в хохоте. Ротный пожал новичку руку:

— Ваши нары вот эти, возле стола.

Соколов отозвался:

— Удобно, не надо далеко обедать ходить.

Разведчики, расположенные доброжелательно, снова загоготали. Ротный продолжал:

— Как фамилия? Уже успели пороху понюхать? Вижу, вижу, отметина вражеского штыка на щеке, а эта — от пули. Где воевали?

— У Брусилова разведчиком штаба!

— Очень хорошо! Небось соскучились, к врагу в гости прогуляться желаете? Дня два отдохните, обживитесь, а там и службу предложим нескучную, — сощурил глаз, испытующе глянул на новобранца.

— Чего ждать? — откликнулся Соколов. — Начштаба обещал, что сегодня же пойду за языком.

Разведчики одобрительно зашумели:

— Это по-нашему!

Ротный согласно кивнул:

— Что ж, получить боевое крещение — дело милое…

В это время в блиндаж ввалился сухощавый, крепкий и какой-то удивительно ловкий в движениях человек лет тридцати пяти. Продолговатое лицо, как у Цезаря, было разрезано глубокими складками, мясистый нос придавал этому лицу особую выразительность. Он уставился на Соколова щелями серых глаз. Вдруг рот его расплылся в широкой улыбке до ушей, обнажив крепкие белые зубы. Он бросился к Соколову, заключил в крепкие объятия:

— Вот это встреча! А мне сказали — разжалованный Соколов, ну, счастье-то какое… — Шепнул: — Как выпутался, когда из вагона выскочил среди ночи? Там небось волки голодные стаями бродят?

— Да, бродят! На тот берег хочешь?

Шлапак подхватил:

— Какое уж тут хотение? Тут нужда, и никаких гвоздей. Впрочем, в такой компании — с нашим удовольствием. На том берегу уютно…

Соколов добавил:

— Только одна беда: вместо красивых девушек — противные немцы.

Все дружелюбно улыбались, Соколов был принят в сообщество отважных. С «буржуйки» сняли громадную сковороду с жареной свининой и картошкой.

Ротный Семенов предложил:

— Ну, за нашего нового товарища выпить не грех…

Соколов властно остановил:

— Нет, перед вылазкой никогда не пью. В тыл врага, как в храм, идти надо с трезвым глазом и прозрачной душой.

Ротный Семенов многозначительным взглядом обвел боевых товарищей, поднял вверх палец, словно утверждая: а я вам что говорю!

Сюрприз

После ужина ротный Семенов кивнул Соколову и Шлапаку:

— Пойдем на воздух, поговорим о нашем деле!

Они минут сорок гуляли в лесочке, перешагивая через деревья, срезанные снарядами, об ходя воронки, разглядывая местность: разведчики обсуждали план операции.

Ротный вопросительно поглядел на Соколова:

— Вам следует учесть, что течение реки стремительное. Нынче полнолуние, небо безоблачное. На тот берег перебраться незамеченным будет ох как сложно. К тому же германцы ракетами местность освещают.

Шлапак широко улыбнулся:

— Прекрасно, легче знаки различия увидать, чтобы птицу жирнее поймать.

Ротный задумчиво сказал:

— Если вас заметят, ведь живьем не выпустят. Может, на подмогу еще троих-четверых ребят дать?

Соколов слушал ротного вполуха. Он размышлял: «Как обидно, если подстрелят во время форсирования этой лужи!»

Ротный протянул руку, сказал:

— Видите Лысую гору? Во-от за этой самой лощиной она, в версте от берега. У германцев на западной стороне Лысой горы как раз штабной блиндаж. Охраняют пуще своего глаза. Из пушек стреляй не стреляй, толку мало: или в верхушку горы, или перелет. Действуйте, друзья, как договорились — по обстановке. Будет случай взять офицера — расстарайтесь, а рядового состава не троньте, не беспокойте немцев попусту.

— Как это — не беспокойте? — недовольным тоном пробурчал Шлапак, обожавший опасные приключения. В Соколове он с первого взгляда почувствовал родственную душу, смотрел на него с восторгом и особенно хотелось выказать себя в его присутствии.

Ротный назидательно сказал:

— Начштаба лучше тебя, шустрого, знает, что делать… Понял?

Шлапак кивнул:

— Уразумел!