Секретный архив Шерлока Холмса

— Вот чем я отогнал этого парня. Ее подарил мне Холмс. Она тяжелая, как дубинка, сверху маленький компас, а если отвинтить крышку, то вместе с ней вытаскиваешь вот это… — Я продемонстрировал итальянский стилет. — А вот здесь, в центре, если повернуть вот этот серебряный цилиндр, находится маленькая фляжка для бренди. Это была одна из любимых вещиц Холмса, — добавил я, позволяя сэру Генри обследовать трость. — Ему всегда нравились такие игрушки.

— Он был хотя и странным, но превосходным человеком, — печально произнес сэр Генри. — Редко встречаешь такой благородный ум!

Я почувствовал, что меня одолевают эмоции.

— Больше всего на свете мне хотелось посидеть в этом причудливом мягком кресле, где некогда сидел Холмс, — искренне сказал я сэру Генри, — и поговорить с вами о моем прошлом с ним и вашем будущем с Эбигейл.

— С неисчерпаемым запасом сигар и бренди, — добавил он, поднимая бокал и чокаясь со мной.

— За прошлое и будущее! — провозгласил я, испытывая радость за сэра Генри и ностальгию по былому.

Когда я уходил, старый Уоррингтон на момент встретился со мной глазами и быстро опустил взгляд. Я упрекнул себя за то, что так разоткровенничался в присутствии слуги, пусть даже невидимого, но он держался в высшей степени скромно, провожая меня к выходу. Когда тяжелая дверь бесшумно открылась, я едва не вскрикнул от удивления. Женская фигура быстро повернулась и сбежала по ступенькам. Старый Уоррингтон был настолько ошарашен ее неожиданным появлением, что мне показалось, будто он сейчас упадет. Я даже протянул руку, чтобы поддержать его, но он сразу же выпрямился и вежливо пожелал мне доброй ночи.

«Внимание, Ватсон! — пронеслось у меня в голове. — Что бы это значило?»

Спустя несколько дней сэр Генри пригласил меня с женой отобедать с ним в городском доме Фернклиффов, чтобы познакомить нас с его невестой и будущим тестем. Эбигейл Фернклифф и в самом деле оказалась очень красивой молодой женщиной, и была ли ее семья настолько плодовита, как о ней говорили, или нет, ее чары соответствовали описаниям сэра Генри. Отец Эбигейл, старый баронет, был добродушным сельским жителем, любившим лошадей и хороший портвейн. Вечер был бы очень приятным, так как жизнь в деревне не притупила остроумие Фернклиффа, но сэр Генри все испортил. Он радостно приветствовал меня и мою жену, но вскоре после нашего прибытия вышел из комнаты и вернулся другим человеком.

«Что значит «другим человеком», Ватсон? — зазвучал в моей голове голос Холмса. — Разумеется, он остался самим собой, но вы имеете в виду, что в нем что-то изменилось. Что же? Постарайтесь сообразить».

Я подумал, что Баскервиль, вернувшись в комнату, показался мне расстроенным. Он стал невнимателен к Эбигейл, которая явно обиделась, когда что-то шепнула ему на ухо, а жених кратко ответил ей, глядя в пространство.

«Сколько времени его не было в комнате?» Да, конечно, что-то произошло именно в его отсутствие. С другой стороны, сэр Генри вернулся так быстро, что едва ли успел бы за это время даже причесаться или получить краткое сообщение. Как бы то ни было, вечер закончился невесело – сэр Генри заявил, что завтра он должен рано встать, и поэтому просит его извинить.

Среди ночи меня разбудил стук в дверь. Это оказался выглядевший обезумевшим сэр Генри, который стал умолять меня не задавать никаких вопросов, а просто взять медицинский саквояж и следовать за ним. Он привел меня в бедный, но вполне респектабельный район, где мы, войдя в дом, поднялись по чистой, хотя и шаткой лестнице в маленькую комнатушку, почти пустую, если не считать дамского туалетного столика, шкафа и кровати, на которой лежала и тихо стонала женщина.

— Что произошло, сэр Генри? — осведомился я, но он молчал, и я приступил к осмотру.

Не знаю, были ли повреждения на лице женщины, так как она отвернулась от меня, прикрыв рукой лицо. Тем не менее я понял, что она очень красива, — по изящному овалу лица и мягкому блеску волос, которых я был вынужден коснуться, обследуя поверхностную рану на затылке. Кожа ее имела своеобразный золотисто-голубоватый оттенок. Когда я наклонился над ней, она выскользнула из шелкового халата и легла лицом вниз, откинув иссиня-черные пряди так, чтобы мне были видны ее точеные плечи и спина. При виде их я ахнул. Мне не был нужен Холмс, чтобы понять, что означают отметины на ее теле.