Секретный дневник доктора Уотсона

Именно во время этой встречи, на которой опять отсутствовала царица, мы, как могли, объяснили государю истинное положение дел в мире. В период заключения Николай не имел сведений о последних событиях и теперь был глубоко расстроен. Мы также объяснили, кто мы такие, и предупредили об опасностях, которые ждут нас впереди.

Когда мы представились, царь явно пришел в возбуждение, как и Алексей. Оказалось, что Николай неоднократно читал сыну мои рассказы о приключениях Шерлока Холмса и даже великие княжны слышали о некоторых из них.

Мы с Холмсом очень удивились, узнав, что однажды во время совместного отдыха русского императора с королем Георгом последний пообещал Николаю устроить встречу с нами, когда кузен сможет привезти Алексея в Англию.

Наследник оказался очень любознательным мальчиком и буквально забросал нас многочисленными вопросами. Причем больше всего его интересовали конкретные детали описанных мною дел, а замечания оказались весьма проницательными. Я с удовольствием рассказывал Алексею о наших приключениях и видел счастье на лице царя, который не мог нарадоваться, глядя, как оживает его мальчик.

Великие княжны разговаривали между собой и с Рейли. Разумеется, большую часть внимания полковник уделял Татьяне. И я почти уверен, что поймал заинтересованный взгляд царя, заметившего их взаимную симпатию. Потом царь отвернулся, но в его глазах светилось понимание, а на губах играла улыбка. Он явно понял, что происходит между его дочерью и Рейли. Если я прав, то этот человек на самом деле был уникальным – и как личность, и как отец. Учитывая обстоятельства и шаткость нашего положения, царь тактично давал дочери разрешение насладиться чувствами – возможно, единственный раз в жизни, ведь не исключено, что впереди ее ждали только страдания.

10 июля 1918 года

В то утро мы прибыли в Пермь. Хотя члены царской семьи понимали, что должны оставаться в вагоне и не выглядывать в окна, Рейли посчитал необходимым мягко напомнить об этом. Полковник оставил Оболова с охранниками поезда, а сам вместе с лейтенантом Зиминым отправился в штаб ЧК к полковнику Микояну.

Он вернулся через час. Да, линии связи с Екатеринбургом наконец снова заработали, но никаких необычных сообщений оттуда не поступало. Сработала или удача, или задумка Холмса, а может быть, комбинация обоих факторов.

Рейли также сообщил нам, что считает необходимым тронуться в путь при первой же возможности – как только в поезде пополнят запасы воды, продуктов питания и угля. Он сказал, что наконец показал подписанные Лениным документы полковнику Микояну, который был главным человеком в Перми и вел себя очень корректно. Рейли смеялся, рассказывая, как Микоян брал в руки эти документы, – он явно считал их священными, раз на них стоит подпись самого вождя пролетариата. В Перми не должно было возникнуть проблем.

Правда, полковник Микоян все-таки захотел узнать, кто или что находится в поезде. Тогда Рейли спросил, могут ли они остаться с полковником наедине, как будто собирался сообщить ему важнейшую секретную информацию, которую следует держать в строжайшей тайне. Когда другие сотрудники ушли, Рейли заявил, что в поезде перевозится нечто настолько секретное, что об этом не знает даже товарищ Троцкий. Якобы полковник Релинский выполняет задание по собственной просьбе Ленина и это частное, очень личное дело. С этими словами Релинский похабно улыбнулся и подмигнул Микояну, создавая таким образом впечатление, что дело связано с женщинами. Полковник все сразу же понял и похабно рассмеялся в ответ.

Теперь Микоян сможет выпячивать грудь, надувать щеки и намекать своим товарищам, что осведомлен об очень личных вещах, связанных с товарищем Лениным. Рейли мастерски сделал свое дело. Мы с Холмсом только головами покачали, восхищаясь его находчивостью. Спросив, все ли в порядке в вагоне, где разместилась царская семья, Рейли отправился проверять своих подчиненных.

Мы выехали из Перми три часа спустя и очень веселились, глядя, как полковник ЧК машет нам со станции, провожая поезд. Микоян даже выставил нечто вроде почетного караула.

День прошел без каких-либо инцидентов. Следует только отметить поведение Рейли. Он говорил, что «не находит себе места» – так он описал свои ощущения. Если же говорить напрямую, этот мужчина хотел видеть Татьяну, но не мог просто так, без повода, к ней ворваться. Он то беспокойно метался, то замирал на пару секунд – точь-в-точь майский жук, который перелетает с цветка на цветок. У меня даже создалось неприятное впечатление, что Рейли отчаянно желает, чтобы случилось какое-нибудь происшествие и он снова мог спасти свою красавицу.

Долго ему ждать не пришлось.

11 июля 1918 года