Секретный фарватер

— Полюбуйтесь! На нем клеймо!

Три буквы стояли на кольце шарикоподшипника: «SKF».

Шубин присвистнул:

— «СКФ»! Ого! Это же знаменитая шведская фирма! Шарикоподшипники, выходит, шведские?

— То-то и оно!

— А Швеция гордится тем, что полтора века не воюет.

— Правильно! Люди не воюют. Воюют шарикоподшипники.

— Само собой! Я и забыл про это, — пробормотал Шубин сквозь зубы. — Бизнес не имеет границ.

— Каких границ?

— Я говорю: бизнес не имеет границ, товарищ адмирал! Из-за высоких прибылей Швеция, хоть и нейтральная, помогает Германии против нас.

— Не вся Швеция! Ее капиталисты! А шведские моряки, наоборот, помогают нашим людям. Были побеги из фашистских концлагерей на побережье Балтики. Беглецов, я слышал, прятали в трюмах шведских кораблей.

Шубин промолчал. Глаз не мог отвести от «опасного груза», от двойных стальных обручей, внутри которых сверкали шарики, плотно пригнанные друг к другу.

На этих шариках вертится колесо войны! Не будет их, и остановятся, оцепенеют танки, самолеты, вездеходы, амфибии, грузовые и легковые машины. Разладится весь огромный механизм истребления людей.

Теперь понятно, почему подводная лодка кружила подле притопленного транспорта. Она охраняла тайну трех букв: «СКФ»!

А быть может, изыскивались способы как-то выручить, спасти ценный груз. Он, вероятно, направлялся не только для гарнизона Хиума и Саарема, но предназначался также и мощной курляндской группировке.

Что-то, однако, помешало спасти груз. Вернее всего, не хватило времени. С разгрузкой транспорта не успели обернуться, потому что Советская Армия и Флот наступали слишком быстро.

«А возможно, это я спугнул подводную лодку, — подумал Шубин. Такая мысль была ему приятна, льстила его самолюбию. — Поединок не состоялся, но все же я спугнул ее!..»

Во всяком случае, «Летучий Голландец», как всегда, был там, где совершался торг за спиной воюющих, где затевалась очередная подлость, которая должна была продлить войну, а значит, и унести десятки, сотни тысяч человеческих жизней.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1. Один из гвоздей

Кампания 1944 года закончилась для Шубина на подступах к Павилости в полутораста милях от Кенигсберга. Отряд торпедных катеров был отведен в Ленинград, на зимний перестой. И слово-то до чего унылое: перестой!..

Вынужденное бездействие плохо отражалось на Шубине. Он делался неуравновешенным, раздражительным, даже капризным — как ребенок, которого оторвали от игр и уткнули лицом в угол.

В довершение всего они разминулись с Нэйлом!

Когда Шубин наконец вспомнил об английском моряке, его уже не было в Ригулди. Оказалось, что наиболее ослабленную группу бывших военнопленных — и Нэйла среди них — спешно эвакуировали в тыл.

Куда? Адрес, адрес! Какой город, госпиталь? Этого эвакуаторы не знали.

Но что же произошло на реке Арамаке, Аматаке, Акатаре, — словом, на одном из трехсот притоков Амазонки? Что это за светящаяся дорожка, о которой упоминал Нэйл? При каких обстоятельствах встретился он с «Летучим Голландцем»? Какой груз охраняла подводная лодка?

Молчание…

С беспокойством и состраданием поглядывала Виктория на непривычно угрюмого Шубина. Она сказала однажды:

— Будто бы читал книгу и тебя прервали на самом интересном месте, верно? Отозвали по неотложному делу. Потом вернулся, а книгу кто-то унес…

Зато «Ауфвидерзеен» был тут как тут!

Когда ум полностью занят работой, посторонним мыслям не протиснуться, в него. Вход всякой мерихлюндии строжайше воспрещен! Но стоит прервать работу, и тут уж изо всех щелей полезет такая нечисть, что хоть волком вой!

На холостом ходу жернова мыслей перетирают сами себя. Сейчас они под аккомпанемент «Ауфвидерзеен» бесконечно перемалывали одно и то же: тягостные воспоминания о пребывании Шубина на борту «Летучего Голландца».

Он снова думал о гаечном ключе. Правильно ли сделал, что не пустил его в ход во время своего пребывания на борту «Летучего Голландца»?

Конечно, не в его, Шубина, характере была такая жертвенная гибель. Он предпочел бы как-нибудь исхитриться и потопить подводную лодку, а самому всплыть, чтобы насладиться триумфом.

Вдобавок один знакомый подводник разъяснил Шубину, что у него все равно ничего не получилось бы. В каждом отсеке обязательно есть вахтенный.

— А потом? Тебе не удалось бы задраить обе переборки. Да и тебя услышали бы сверху, с поверхности моря, только в том случае, если бы находились непосредственно над подлодкой.

Это как будто снимало с Шубина вину. Но жажда мести оставалась неутоленной.

Виктория проявляла неусыпную заботливость и старалась пореже оставлять его одного. Они часто бывали на людях, ходили в театр, в гости.

— Старайся не вспоминать! — советовала она. — Ведь это как в сказке: оглянись, и злые чудища, целая свора чудищ, кинутся на тебя сзади и разорвут!

Новый год Шубины собрались встретить в Доме офицера.

Разложив на диване парадную тужурку, Шубин озабоченно прикреплял к ней ордена и медали.