Секретный футболист. Изнанка футбольного мира

На худшем отрезке этого периода я стал затворником и превратился в чрезвычайно непостоянного человека, особенно это касалось ситуаций, требовавших от меня конформизма и подчинения, например спонсорских мероприятий. И хотя практически все, с кем я контактировал, приходили к простому выводу, что я обычный заносчивый засранец, клубный врач заподозрил нечто иное и вызвал меня к себе в кабинет. «Как твое психическое здоровье?» – спросил он. Тогда я не знал, но оказалось, что доктор был специалистом по психическим заболеваниям. Не мешкая, он попросил, чтобы я рассказал ему обо всем, что случилось со мной за последние десять лет – историю болезни, предыдущие диагнозы, поведал об особенностях взрывоопасного характера, обо всем.

Изначально врач сфокусировался на неверном диагнозе – «маниакальная депрессия», как называлась тогда эта болезнь, сейчас она более известна как биполярное расстройство. У этого заболевания множество форм, но если вкратце, то больной переживает долгие периоды затишья в жизни, в течение которых он не может выполнить самые элементарные просьбы других людей, пока в конечном счете не уходит в тотальную самоизоляцию. За этим периодом следует другой, когда происходит огромный выброс энергии, который в глазах «нормальных» людей выглядит как иррациональное, эксцентричное или просто безумное поведение.

Вслед за громким и дорогостоящим переходом в новый клуб, который обернулся провалом, я обнаружил себя изолированным от остальной команды, в компании «саперов» – это футбольный аналог «желтой группы»[23] младших классов школы. По сути это означало, что я больше никогда не буду играть за этот клуб, только если вдруг на пути с выездного матча наш автобус не попадет в какую-нибудь ужасающую аварию. Но даже если бы это произошло, со мной все равно обращались бы как с прокаженным.

Поскольку я жил вдали от семьи, у меня было много времени подумать обо всем, даже слишком, а это всегда опасно. Как-то ночью мы с другом выпили лишнего и обсудили несколько идей, озвученных в надежде как-то облегчить тоску от однообразия и скуки наших жизней, двигавшихся в никуда. Одна из идей была определенно рисковой, очень идиотской и, без сомнения, самой лучшей из всех высказанных.

Среда – традиционный выходной день у футболистов. В понедельник после воскресного матча обычно проводится легкая тренировка, во вторник темп будет повыше, а четверг и пятница обычно выделяются на отработку технических и тактических аспектов, поскольку тренер занят подготовкой схемы и стратегии для предстоящей в выходные игры.

Тренировки в это время часто наталкивали меня на размышления. В моем понимании на каждой из них должно быть задействовано определенное количество профессионалов, однако нередко на наших сессиях присутствовало около четырех человек. Никто никогда не жаловался – нас бы все равно не слушали. Игроки не хотели приходить на тренировки, равно как и тренеры, но до тех пор, пока причастные к ней лица держали рты на замке, главного тренера устраивала эта ситуация. Помогало еще и то, что я жил в одном номере с парнем, проводившим сессии.

Сидя в наших апартаментах, мы составляли список мест, куда можно было добраться самолетом, а потом вернуться в течение одного дня. Большинство из них естественным образом находились в Европе, но было также несколько точек на севере Африки. Началось все довольно безобидно. Каждую среду мы заявлялись в аэропорт и выбирали место, насчет которого мы были уверены, что сможем посетить его без лишнего шума. Но в итоге все полностью выходило из-под контроля. Покидать страну без разрешения, в разгар сезона, независимо от того, играешь ты или нет, – серьезное нарушение и карается как минимум двухнедельным штрафом. А с учетом моей ситуации в клубе меня и вовсе могли уволить.

Вторая фаза нашего предприятия, прозванного «бей или беги»[24], предполагала изучение расписания рейсов и выбора направления. Мы бросали жребий, используя соусницу, служившую нам также и по назначению, поскольку каждый вечер мы ужинали пастой. Прилетев, мы должны были исполнять желания друг друга, и в результате вышло так, что за свою жизнь я предложил выйти замуж четырем женщинам: шведке Анне, француженке Иветт, чешской девушке по имени Маркита и собственной жене – статистика успеха составляла 50 %. Справедливости ради скажу, что Иветт, наверное, согласилась бы выйти за кого угодно.