Секретный пилигрим

В тот самый момент природа так распорядилась, что сноп закатного солнца проник через доходящее до пола окно и упал на лицо Брэдшо, дав и мне возможность оценить его: грусть в его припухлых глазах, будто он достоин жалости за свое богатство, жесткий маленький рот, неровно втиснутый в морщинистый подбородок, выражение лица решительное, но от слабости, от подозрительности ребенка в мире взрослых. В сорок пять этот упитанный ребенок был не умиротворен и винил одного из отсутствующих родителей за полученные блага.

Ни с того ни с сего Брэдшо вдруг зашагал по направлению ко мне. Крадучись? Или как идут вброд? В Англии власть имущие обладают сейчас особой походкой, представляющей собой соединение сразу нескольких вещей: самоуверенность – одна из них, налет спортивности с ленцой – другая. Но в ней просматриваются и угроза, и нетерпение, и спокойная агрессивность, о которой говорят расставленные по-крабьи локти, не дающие никому прохода, и сутулые по-боксерски плечи, и игривая пружинистость в коленях. Еще задолго до того, как пожать ему руку, вы знаете, что он держится в стороне от целой категории явлений повседневной жизни, начиная с искусства и кончая общественным транспортом. Вас молчаливо предупреждают о необходимости соблюдать дистанцию, если вам это было невдомек.

– Вы один из ребят Перси, – сообщил он на случай, если я вдруг об этом позабыл, оценив тем временем мою руку и придя к неутешительному выводу. – Ну, ну. Давно не виделись. Лет десять, больше. Угощайтесь. Возьмите шампанское. Берите что хотите. – Последовало приказание Саммерсу: – Принесите нам бутылку шампуня, ведерко льда, два бокала и отваливайте. И орешков! – прокричал он ему вслед. – Кэшью. Из Бразилии. Кучи этих чертовых орешков – любите орешки? – вопросил он неожиданно с располагающей теплотой.

Я сказал, что люблю.

– Хорошо. Я тоже. Люблю их. Вы пришли, чтобы зачитать указ о бунте. Верно? Валяйте. Я не из стекла сделан.

Он распахивал окна, чтобы я мог лучше полюбоваться его владениями. Для этого маневра он избрал другую походку, с раскачиванием рук в ритме неслышного марша. Открывая окна, он показал мне свою спину; он поднял руки и уперся ладонями в раму, наподобие мученика, ожидающего стрелу. Типичная для Сити прическа, подумал я: много волос у воротника с небольшими рожками над ушами. Долина в золотистых, коричневых и зеленых тонах мягко растворялась в вечности. Нянька гуляла с младенцем среди оленей. На ней коричневая шляпка с поднятыми кверху полями и коричневое платье, наподобие униформы девочек-скаутов. Поляна была подготовлена для игры в крокет.

– Мы всего-навсего обращаемся к вам с просьбой, сэр Энтони, – сказал я. – Просим вас еще об одном одолжении, как в свое время это делал Перси. В конце концов, вы ведь благодаря Перси получили титул, не так ли?

– Да пошел он, этот Перси. Умер, наверное? Никто ничего мне не дает, благодарю покорно. Сам беру. Что вам нужно? Выкладывайте, прошу вас. Мне тут одну проповедь уже прочитали. Этот надутый Сейвори из министерства иностранных дел. Я стегал его еще в школе, а он подхалимничал передо мной. Хныкал тогда, хныкает и сейчас.

Он продолжал стоять с поднятыми руками, его спина агрессивно напряглась. Я мог ответить, но почему-то чувствовал себя не в форме. За три дня до ухода на пенсию я начинал понимать, что весьма поверхностно знаком с реальным миром. Саммерс принес шампанское, открыл его и наполнил два бокала, которые подал на серебряном подносе. Брэдшо схватил один из них и вышел в сад. Я последовал за ним на середину травянистой аллеи. По обе стороны от нас росли высокие азалии и рододендроны. В дальнем конце аллеи в обрамленном камнем бассейне играл фонтан.

– Вы получили право владения поместьем, когда купили этот дом? – спросил я, полагая, что небольшой светский разговор поможет мне собраться с мыслями.

– Предположим, получил? – огрызнулся Брэдшо, и я понял, что он не желает, чтобы ему напоминали, что он купил, а не унаследовал этот дом.

– Сэр Энтони, – сказал я.

– Ну?

– Речь идет о ваших взаимоотношениях с бельгийской компанией “Астрастил”.

– Я о такой не слышал.

– Но вы ведь с ними связаны, не так ли? – сказал я с улыбкой.

– Не связан и никогда не был связан. То же самое я говорил Сейвори.

– Но у вас в “Астрастил” есть авуары, сэр Энтони, – возразил я терпеливо.

– Ноль. Полная чушь. Другой мужик, неверный адрес. Говорил ведь ему.

– Но вы стопроцентный собственник компании “Оллметал оф Бирмингем лимитед”, сэр Энтони. А “Оллметал” из Бирмингема владеет компанией под названием “Евротех Фандинг энд Импорте лимитед” на Бермудах, не так ли? А “Евротех” с Бермудских островов является собственницей бельгийской “Астрастил”, сэр Энтони. Так что можно утверждать, что между вами и компанией, являющейся собственностью компании, которой владеете вы, существует определенная связь. – Я все еще улыбался, все еще пытался урезонить его.

– Никаких авуаров, никаких дивидендов и влияния на дела “Астрастил”. Все это далеко от меня. Я уже говорил Сейвори, повторяю то же и вам.