Секретный рейд адмирала Брэда

Действительно, во Внутреннем Мире царило лето, но Фройнштаг ощущала, что что-то «не так», чего-то этому лету не хватает. И только сейчас поняла: не слышно голосов птиц, нет ни комаров, ни мух, ни надоедливой мошкары, хотя рядом – река и озеро.

– Вряд ли обер-диверсант рейха догадывается, что его именем у нас названа Школа морских диверсантов, а основные его подвиги описаны в специальном «Учебнике германца», в котором говорится обо всех выдающихся германцах прошлого и настоящего, и по которому у нас воспитывают патриотов Рейх-Атлантиды. Кроме того, в двух гражданских школах, а также в Офицерской школе и в Школе морских диверсантов, висят его портреты.

– Всего лишь портреты? – Фройнштаг спросила об этом с юмором, однако адмирал его и поспешил заверить:

– Не все сразу: вскоре, возможно, появятся и бюсты.

– Не хватает только его самого.

– Вы правы: очень не хватает. Скорцени настолько легендарен в Рейх-Атлантиде, что нашей молодежи просто не верится, что этот обер-диверсант рейха является ее современником. Наши парни воспринимают его, как древнегерманского рыцаря или вождя викингов.

– Вы пытались связываться с ним?

– Да, наши люди пытались выйти на Скорцени, чтобы пригласить его сюда. Первую попытку мы сделали еще накануне краха Германии, когда обер-диверсант занимался созданием «Альпийской крепости».

– Но у вас, конечно же, ничего не получилось.

Глядя куда-то в сторону, адмирал задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Если говорить честно, я порой начинаю сомневаться: стоит ли вообще прибегать к этому? Не нарушит ли появление живого Скорцени, со всеми его естественными человеческими пороками, весь процесс канонизации?

– Закономерный вопрос. Особенно, если учесть, уж кто-кто, а Скорцени пороками не обделен, – озарила Фройнштаг свое лицо загадочной женской улыбкой. – Но об этом история, как правило, умалчивает.

– К тому же, как донесла наша континентальная разведка, он все еще пребывает в плену.

– И ждет очередного суда, – добавила Фройнштаг. – Хотя все мы верим, что Международный военный трибунал в конечном итоге вынесет ему оправдательный приговор[58].

– Всех нас настолько поразил сам тот факт, что кто-то там решается судить Скорцени, что решено было скрыть его от рейхатлантов, особенно от молодежи. Скорцени, наш национальный герой, не может быть пленником и предаваться суду каких-либо славянских или англосаксонских варваров. Он был и впредь должен оставаться для всех нас истинным героем. Пусть лучше мертвым, но обязательно героем!

– Предусмотрительно «умерщвленным» вами, – въедливо уточнила Фройнштаг.

– Зато – непоколебимым.

– Спишем это на премудрости пропаганды, – инфантильно как-то молвила Фройнштаг, и барон так и не понял: одобряет гауптштурмфюрер СД эту пропагандистскую уловку или же осуждает.

– Но я – о другом. Под командованием Скорцени служило столько талантливых, бесстрашных диверсантов! – воскликнул адмирал фон Готт. – Через его «Фридентальские курсы» прошло столько преданных талантливых учеников. Неужели же никто из них, из пока еще уцелевших, не в состоянии организовать теперь побег своего шефа?!

– Звучит, как упрек, – заметила Фройнштаг.

– Это звучит, как желание понять, что на самом деле происходит. Неужели все они, лучшие диверсанты рейха, а, значит, и мира, погибли? Или, может быть, они настолько деморализованы, что уже не в способны на еще одну, принципиально важную для себя и всех нас, для всего нашего движения, операцию? Которую следует воспринимать, как операцию чести? Представляю, каково Скорцени, осуществившему столько умопомрачительных операций, осознавать, что, оказывается, он не подготовил ни одного достойного себя последователя, ни одного, кто бы рискнул жизнью ради его спасения!

– Не ожидала, что реакция ваша окажется настолько бурной, – призналась Лилия.

– Естественной, Фройнштаг, естественной. Как и многие на военно-морском флоте рейха, я никогда не скрывал, что являюсь почитателем диверсионного гения Скорцени.

– В таком случае могу успокоить вас, барон фон Готт: сейчас штурмовая группа его бывших учеников и подчиненных готовится к операции по освобождению своего учителя и кумира.

– Вы говорите о реальной группе, готовящей реальный рейд на лагерь, в котором находится Скорцени?

– Абсолютно реальной.

Только теперь Фройнштаг заметила адмирала Брэда. В сопровождении Консула он появился на краю сосновой рощицы, прилегающей к озерцу. Чуть правее озера, по ту сторону речушки, их дожидался небольшой дисколетик, тот самый, что доставил их сюда прямо с Плахи Повелителя.

– Если понадобится подключить наших агентов, мы готовы. Как готовы помочь и финансово.

– Не из тех ли средств, что оказались в ваших сейфах в результате «Операции Бернхард»[59]? И которые исходили из «монетного двора СС», располагавшегося сначала в концлагере «Заксенхаузен», а затем в концлагере «Эбензее»?