Секреты

— Перестань, Эмили, — сказал он.

Она рассмеялась, потому что тон был нежным, совсем не таким резким, каким он привык разговаривать с ней.

— Я серьезно, — сказал он с упреком. — Я считаю, у них вряд ли что-то будет, и если ты будешь их поддерживать, это только разочарует тебя.

— Я знаю моего сына, — сказала она, пожав плечами. — В последний раз, когда я его видела, он все еще любил Адель, это было всего за неделю до его последнего полета. Он сам мне это сказал.

— Может быть, это так и было, но с тех пор много чего случилось. Истории между людьми не такие, как в сказках. Любовь может умереть, если ее не подпитывать.

— Как это было с нами? — сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

— Да, именно так, — сказал он.

* * *

Майлс вдруг почувствовал невыразимую грусть. Он вспомнил, как его сердце распирало от любви и гордости, когда он смотрел, как отец Эмили ведет ее под руку по проходу в день их свадьбы. Ей было всего шестнадцать, и белое шелковое платье, золотые волосы, цветы и вуаль делали ее похожей на ангела. Он вспомнил, как нервничал и как ему было от этого плохо перед первой брачной ночью, потому что он был уверен, что такому эфемерному созданию будут отвратительны плотские желания. Но ей это не было отвратительно. Как только они оказались в их спальне на «Ферме» с заново переклеенными для них обоями, она проявила столько же страсти, сколько и он.

— Жаль, что я не могла понимать тебя лучше и была эгоистична, — сказала она мягко. — Ты заслуживал большего.

Майлс был поражен. Раньше она никогда не брала на себя ни капли ответственности за их неудавшийся брак.

— А я должен был проявить больше терпимости, когда родился Майкл, — сказал он. — Я слышал, женщины после родов часто впадают в депрессию.

Она кивнула.

— Роуз сказала мне, что тоже была в депрессии, когда родилась Адель. Мы обе были плохими матерями.

— Но Майкл все равно вырос отличным парнем, — сказал Майлс, чтобы отвлечь ее от разговоров про Роуз.

— И Адель тоже. Может быть, их влекло друг к другу отчасти и потому, что их матери одинаково обращались с ними.

— Я думаю, это чуть больше научило их понимать людей, — сказал он. — Но ты выглядишь уставшей, Эмили, после ужина я лучше поеду домой.

— Нет, не уезжай, — попросила она. — Останься на ночь.

— Не могу, — сказал он. — Мне завтра нужно быть в Лондоне, я готовлю большое дело. Но если хочешь, я вернусь на выходные.

— Хочу, — сказала она и улыбнулась. — И попытайся достать шампанского, чтобы мы по-настоящему отметили.

Глава двадцать седьмая

Адель улыбнулась, наблюдая, как Майлс изучает меню. Они встретились, чтобы пообедать вместе в ресторане на Грик-стрит в Сохо, и хотя меню было очень длинным, ничего из того, что заказывал Майлс, не оказалось в наличии.

Ей было интересно, почему он не спросил официанта, что у них есть. Но она предположила, будто Майлс подумал, что им подсунут то блюдо, которого в кухне больше всего.

Был ноябрь, и хотя угроза вторжения, казалось, прошла с того момента, как американцы присоединились к своим союзникам, доставив с собой свои «Летающие крепости» — бомбардировщики, способные пролетать большие расстояния без необходимости заправляться, — военно-морской флот в этом году сильно пострадал. Население не должно было знать, но пострадало более тысячи британских военных кораблей, которые торпедировали немецкие подводные лодки.

Но настроение все же было оптимистичным. У ВВС теперь были «ланкастеры» и «стерлинги» — самолеты, которые могли также доставлять бомбы на большие расстояния, и с помощью американцев они угощали немцев их собственным блюдом. Недавно объявили, что Британия вернула себе Тобрук в Северной Африке, и после заключения союза Британии с Россией довольно много людей считали, что Германию можно победить.

— Ты выглядишь уставшим, — заметила Адель. Лицо Майлса было не таким румяным, как всегда, и под глазами были мешки. — Ты что, где-то пьянствовал?

— Нет, — сказал он, но при этом по-мальчишески усмехнулся. — Правду говоря, я был очень занят, пытаясь помочь некоторым еврейским семьям выехать из Германии. Ты же знаешь, что там происходит, правда?

Адель кивнула. В Ист-Энде жило и попадало в больницу очень много евреев, и она очень хорошо представляла себе их бедственное положение как здесь, так и в Европе. Среди жителей Лондона ходили очень сильные антиеврейские настроения, эти люди обвиняли евреев во всем. Многие из их доводов были смешны и противоречивы. То они говорили, что евреи занимали все места в бомбоубежищах, то говорили, что они так богаты, что все выехали из Лондона, пока продолжались воздушные налеты. Евреев обвиняли в том, что они управляли черным рынком и грабили разрушенные дома, но настоящие девушки-кокни, как Джоан, которые знали всех местных преступников, говорили, что это они держали черный рынок, а разрушенные дома грабили команды гражданской обороны, которые приводили в порядок улицы.