Секреты

Вельветовый воротник на ее пальто уже почти сносился, но она прикрыла его лисьими шкурками. Фрэнк купил их ей во время медового месяца и сказал, что это необходимая вещь для леди из высшего света. Она уже не была уверена, нравится ли ей, что с ее шеи свисает пара мертвых лис, их стеклянные глаза были слишком реалистичны. Но они действительно оживили ее пальто.

И наконец, ее лучшие туфли. Она не предвкушала удовольствия от того, что поднимется в них по крутому холму в Винчелси, они были слишком узкими. Но внешность — это все, когда собираешься встретиться лицом к лицу с врагом. Ей хотелось выглядеть на равных, а не старой ведьмой, которая живет на болотах.

Колющий северный ветер чуть не надвое резал Хонор, когда она поднималась по дороге. Небо было свинцового цвета, и она подумала, что позже может пойти снег. Речка Бреде была готова выйти из берегов после вчерашнего ливня, и хорошо, что все-таки не вышла — еще дюйм, и берега бы размыло.

Только в такие дни Хонор была готова разлюбить болота. Они выглядели унылым, жестоким и отталкивающим местом, годным только для птиц и овец, и даже овцы скучились вместе, чтобы согреться.

Перед Хэррингтон-хаус она сильнее надвинула шляпу, плотнее пригладила лис и глубоко вздохнула, прежде чем позвонить в звонок.

Наверху плакал ребенок, и лишь через некоторое время она услышала шаги в коридоре. Дверь открыла молодая женщина с растрепанными светлыми волосами, у нее были красные глаза, будто она только что плакала. Это явно была жена Ральфа Бэйли.

— Я желаю видеть мистера и миссис Бэйли, — сказала Хонор, быстро перешагивая через порог, чтобы молодая женщина не могла ей отказать.

Лаура Бэйли была поражена.

— Это не совсем удобно сейчас, — сказала она слабо, потом оглянулась через плечо, потому что сверху снова донесся вой.

— Мне это удобно, поэтому я предлагаю, чтобы вы пошли наверх к вашему ребенку, пока я войду, я знаю дорогу, — решительно сказала Хонор и быстро прошагала к двери гостиной и открыла ее.

Адель так ярко описывала всю семью, что Хонор чувствовала, что уже хорошо знакома с ними. Эмили сидела на кушетке у огня, рядом с ней ее сын Ральф. И Майлс Бэйли в кресле напротив. Все трое в крайнем удивлении подняли головы при ее появлении, и, судя по повисшему в атмосфере напряжению, она догадалась, что прервала спор. К счастью, Майкла среди них не было. Она надеялась, что, где бы он ни был, он там останется.

Комната была очень неприбранной, пол усыпан кусочками оберточной бумаги и разбросанными игрушками. Хонор заметила рождественскую елку в нише и подумала, что Адель отлично постаралась, так как она была красиво украшена.

— Кто вы? — возмущенно выпалил Ральф, вскакивая с кушетки. — И как вы смели войти сюда без приглашения?

По изумлению на лице Эмили Хонор поняла, что она еще не узнала старую подругу своей матери.

Хонор смерила Ральфа взглядом, отметив, что он точная копия отца в его возрасте.

— А ты не изменился, — сказала она с сарказмом. — Ты еще мальчиком был очень грубым. Я миссис Харрис, подруга твоих покойных бабушки и дедушки, а еще я бабушка Адель.

Майлс выпрыгнул из своего кресла.

— Послушайте, — неистовствовал он, — Адель мы уволили, у нас не было другого выхода, она была крайне дерзкой, поэтому, если вы пришли просить оставить за ней место работы, вы зря теряете время.

— Не в моей натуре кого-то просить, — чуть игриво возразила Хонор. — Я пришла сюда сказать вам, что думаю о вас, и забрать ее вещи и причитающуюся ей плату.

Эмили выглядела пораженной.

— Миссис Харрис! — воскликнула она, и ее маленькие ручки затрепетали от возбуждения, когда до нее дошло, что это давнишняя подруга ее матери. — Мы так много лет не виделись. Ну почему же Адель не сказала мне, что она ваша внучка?

— Разве вы обращались бы с ней с большим уважением и добротой, если бы знали? — спросила Хонор, вопросительно подняв одну бровь. Она подумала, что годы были более милосердны к Эмили, чем к ней. Ее волосы сохранили свой богатый оттенок, и цвет ее лица был по-прежнему фарфоровым. Но замечание Адель по поводу того, что она выглядела как фарфоровая кукла, было верным — ее голубые глаза казались стеклянными и словно пустыми, и губки были надутыми, как у маленькой девочки.

Хонор подумала, что ее небесно-голубая двойка с оборочками вокруг шеи не соответствовала ее возрасту, и все же она почти не изменилась с тех времен, когда только родила в 1913 году.

— Тебе должно быть стыдно, Эмили, — продолжала Хонор. — Адель пришла и помогала тебе, когда никого другого не было, именно так, как я часто помогала твоей матери. Она нигде не обучалась этому и узнавала все только от меня, и все-таки она управляла этим домом, и управляла хорошо. Она была тактичной, преданной и доброй с тобой. И ты позволила своему мужу ударить ее и выставить в сильный дождь.

— Но послушайте, — вмешался Майлс, — вы не можете просто так сюда ворваться и побеспокоить нас на Рождество. Девочка была неслыханно груба. Бог знает, что она уже наговорила моей жене в прошлом. У меня не было выбора, и мне пришлось ее уволить.