Секреты, которые убивают

– А вот давай я тебе подробно все это и расскажу, – предложил сыщик. – Ты меня в дом пустишь одного. Мы с тобой сядем за стол, и я тебе все по полочкам разложу, Михаил Вадимович, как мы на вас вышли. А потом с тобой обсудим, как эту ситуацию завершить, чтобы все довольны остались.

– А не получится всем довольным остаться! – заявил в ответ Сельцов, и теперь в его голосе звучала угроза. – Я вот, например, уже недоволен. И даже представить себе не могу, что может это положение изменить.

– А это потому, что у тебя фантазии поменьше, чем у меня, да и поопытней я буду, – объяснил бандиту сыщик. – Давай лицом к лицу побеседуем, и я твой кругозор расширю.

– А ты кто вообще такой будешь? – спросил уфимец.

– Ох, извини, забыл представиться, – ответил сыщик. – Полковник Гуров, Московский главк. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Только о том, что эта сука слово не сдержала и ментам стуканула, – злобно сообщил Сельцов. – Теперь без потерь точно никто не обойдется!

Гуров бросил взгляд по сторонам. Бойцы Хворостова расползлись вдоль обочины, стараясь держаться подальше от калитки, а один из них скрылся за бортом джипа. Крячко, лежа на животе в грязи, держал пистолет в руке, вопросительно глядя на друга. А Лаптев уже убрался с линии огня и теперь стоял у калитки соседнего дома, обеспокоенно взирая на происходящее. Никто из соседей на звук выстрела на улицу не вышел. Либо приняли его за грохот выхлопной трубы или что-то иное, либо их просто не было дома. Гуров сделал знак Станиславу подождать, решая, стоит ли его отправить вокруг участка Крутова, а сам крикнул в сторону дома, где засели похитители:

– Михаил Вадимович, в любой ситуации можно обойтись без жертв. Ну а если они так уж необходимы тебе, отпусти Алину. Девочка-то тут при чем? В смерти твоей дочери виноват ее отец, а дети за грехи родителей не в ответе!

– Отец? Ха! Ни черта ты не знаешь, полковник! – крикнул в ответ Сельцов, и в тот же момент из-за спины Гурова раздался выстрел.

Сыщик обернулся на звук. Оказалось, это тот самый боец Хворостова, который прятался за джипом, забрался на крышу и открыл стрельбу по дому Крутова, видимо, целясь на голос. А следом за ним, как психопаты, в направлении окон, прямо сквозь забор, стали палить и остальные охранники. Гуров истошно закричал, требуя прекратить огонь, но его словно никто и не слышал. И в момент короткого затишья сыщик услышал, как Сельцов командует своему напарнику:

– Тащи сюда девчонку! Пусть они в нее стреляют, придурки!

– Ты с ума сошел? – попытался осадить его Крутов.

– Тащи, Игорян! Тащи, если наша дружба для тебя что-то значит!

Гуров понял, что это конец. Его худшие предположения подтвердились полностью. Сельцов изначально ни возвращать Алину, ни тем более оставлять девочку в живых не собирался. Вся эта история с выкупом была задумана лишь для того, чтобы причинить максимально жестокие муки самой Запьянцевой. Возможно, Сельцов и собирался забрать выкуп за девочку после того, как совершит задуманное, но деньги для него точно были не главными в этом деле. Понимая, что Алину нужно спасать любой ценой, Гуров собрался броситься к дому, но Крячко на несколько мгновений опередил его.

– Прикрой меня! – крикнул он и с низкого старта, пробуксовав в грязи, рванул в сторону дома через почти открытый двор.

Гуров выматерился, высунулся из калитки и начал палить из «макарова» по окнам дома. А в ответ неожиданно, перекрывая грохотом пистолетные выстрелы, застрекотал «калашников». И того, что у похитителей окажется автомат, сыщики никак не ожидали. Пули из «калаша» хлестали по забору, прошивая в нем дырки примерно на уровне пояса. И уже через пару секунд после первой автоматной очереди краем глаза Гуров отметил, что одного из бойцов Хворостова отбросило в сторону, тот покатился по обочине и завизжал, схватившись рукой за простреленный бок. Но сыщик в ту же секунду думать об этом забыл, сосредоточившись на подавлении вражеского огня и держа Станислава в поле зрения.

А Крячко во всю прыть мчался к дому почти по прямой, не пытаясь уклониться от пуль. От калитки до дверей было не больше двадцати метров, но Гурову они показались марафонской дистанцией. Станислав стрелял на ходу, а когда до дома осталось примерно половина дистанции, чуть притормозил, стараясь левой рукой достать из кармана новую обойму. И именно в этот момент его заметил стрелок. Очередная короткая очередь из «калашникова» прервалась, а затем после секундной заминки грохнул одиночный выстрел. Он прозвучал в тот миг, когда Крячко наконец достал обойму и вновь постарался увеличить скорость, а вместо этого как-то нелепо рухнул на землю.

– Твою мать! – заорал Гуров и, сорвавшись с места, рванул к другу.

На бегу перезарядив обойму, он открыл лихорадочный огонь по тому окну, откуда, как ему показалось, работал «калашников». Сыщик бежал, не обращая внимания на то, что бойцы Хворостова также усилили стрельбу, паля куда попало. А когда до Крячко оставалось пара метров, тот зашевелился и обернулся на звук шагов.

– Давай в дом! – прохрипел Станислав. – Я в норме! Давай в дом!