Секреты моря (СИ)

— С тобой определенно что-то случилось, сын мой, — пробормотал Никон, наконец-то отпивая забытый напиток. — Только я не могу взять в толк, что именно! Ты какой-то нервный, растерянный, иной раз отвечаешь невпопад…

— Когда?

— Да все эти три дня тебя словно подменили! Да вот и сейчас… Тебя словно тут нет! Что с тобой, а? — Никон раздраженно тронул парня за локоть, и Кирилл вздрогнул. Никон отчетливо увидел, что племянник почти с испугом посмотрел на него, но потом опомнился и улыбнулся ободряюще.

— Да все хорошо. Наверное, просто устал, — заверил Кирилл, пожимая плечами.

— Устал? От гулянок?

— И от этого тоже. Можно мне? — он взглядом показал на бокал. — Мы посидим на веранде до поздней ночи, если ты не против, потом я искупаюсь перед сном и соберу вещи. Утром поезд.

— Но…

— И давай не будем. Я попытаюсь быть как прежде. Тем более, терпеть меня уже недолго, — Кирилл подмигнул.

— Но я волнуюсь, — развел руками Никон. — У тебя неприятности?

— Что? — на этот раз парень широко улыбнулся и обнял дядю. — Нет, старик, успокойся.

— Точно? — Никон прищурился.

Парень кивнул.

Спустя час, когда совершенно стемнело и огрызок луны освещал море, когда два бокала бренди ударили в голову, а стрекотание цикад и сверчков приятно убаюкивало, внушая какое-то умиротворение, Кирилл произнес:

— Я встретил что-то странное… на море…

— Где?

— Ну там, — мотнул головой Кирилл, — на море.

— Что странное?

Кирилл слушал, как лились из гостиной тихие звуки джаза: оркестр Гленна Миллера исполнял свою знаменитую «In the Mood». Откуда-то доносились голоса и женский смех — веселый и беззаботный.

— Ну? — Никон был нетерпелив. Он уже и не надеялся, что Кирилл хоть что-то прояснит. Он надеялся услышать что угодно, но только не это.

— Я два раза видел ее. Определенно. Женщину в воде. И мне кажется, что я видел русалку. Поэтому, дядя, я хожу сам не свой. Я понимаю, что ты думаешь, когда слышишь от меня такое, но я правда видел в воде… это вряд ли был человек. Я видел ее хвост… прямо у берега… и она посмотрела мне прямо в глаза. Ты можешь мне говорить что угодно, ты жил возле моря не один год и, может, и сам видел что-то подобное, но никому не рассказывал, но я точно видел… Это была не человеческая женщина.

Кирилл замолчал, уставившись перед собой. Боковым зрением он видел, как Никон смотрит на него. Он не улыбался. И Кирилл не улыбался. Но ему стало ощутимо легче.

Звуки музыки постепенно затихали, растворяясь в доме.

Воспоминания пролетают как один миг. Взгляд Никона будто проясняется, он словно узнает женщину, о которой говорил племянник. Она подтягивается ближе, на лице улыбка, от которой стынет кровь сильнее, чем от перепонок между пальцами и огромного хвостового плавника, выныривающего из воды: он двигался так, словно махал ему в знак приветствия! Никон чувствует, как что-то прохладное и гладкое касается его шеи. Кажется, это ее ладонь. Панический страх ледяными пальцами сжимает грудь, не давая дышать. Его пытаются наклонить ниже, тянут в воду. Почему, если он понимает, что происходит, не может попытаться вырваться? Попытаться изловчиться и ударить веслом? Потому что знает, что ничего не получится? Что нет шансов? Что она в разы сильнее и быстрее?

Его держат. Синева воды все ближе… Он внутренне кричит, задыхаясь. Перед глазами яркими вспышками пробежали лица родных и близких ему людей, как бывает, когда ты на краю… Нимфа разомкнула губы, приблизила лицо и что-то сказала на своем русалочьем языке. Никон хотел лишиться сознания как можно быстрее, до того момента, пока он узнает, что с ним сделают.

«Пожалуйста… пожалуйста… можно я умру прямо сейчас, в эту секунду, сидя в лодке?»

Немигающие глаза казались ему пустыми, как два блюдца, глаза примитивного существа, которое способно лишь утолять безумное чувство голода, но он ошибался: в их глубинах угадывался проблеск ума — холодного и мудрого.

***

— Милый, ты не обгоришь?

— Ммм?

Милый лежал на шезлонге на палубе белоснежной сорокафутовой яхты, арендованной на трехдневное плавание недалеко от берегов Греции. Они хотели завершить свой отпуск именно уединением на природе. Их второй день на яхте «MAYBE» подходил к концу. Море радовало полным штилем, а еще больше радовали чистое небо, горячее солнце, охлажденные напитки и Сара. Что еще нужно? Ее дочь от первого брака, семилетняя Ариадна, понравилась Климу веселым, но не докучливым нравом, хотя как мужчина он предпочел бы находиться сейчас с тридцатилетней миловидной женщиной наедине. Ариадна обожала солнце и жарилась на нем сутками, и на пляже, и на палубе, умея развлекать себя сама, что очень ценили и Клим, и Сара. За неимением песка и ракушек, замену им отлично составляли куклы, рисование и пазлы. Сара изредка кидала взоры на дочку, не сняла ли та панамку, а тонны защитного крема всегда были под рукой. Они отошли от берегов настолько, что берега не было видно, но и далеко в открытое море они не собирались. Солнце клонилось к закату.

— Пойду-ка я окунусь, а то и впрямь поджарился, как индейка.

— Милый, а ты уверен, что здесь безопасно плавать?

Клим устало вздохнул. Снова она за свое.