Секреты поведения людей

X. — Нет. Она есть лишь ее осуществление (исполнение, laccomplissement). Без Декарта современный мир был бы невозможен.

Кор. — Как вы ставите проблему техники?

X. — Пока довольствуются тем, что проклинают или прославляют технику, никогда не поймут, чем она является. Нужно ее вопрошать.

Кор. — Что значит "вопрошать технику"?

X. — Вопрошать, как я уже говорил, это прокладывать путь, создавать его. Вопрошать сущность техники — это подготавливать возможность свободного отношения к ней.

Но техника не то же самое, что «сущность» техники.

Кор. — Что вы понимаете под сущностью?

X. — Сущность дерева не является деревом, которое можно встретить среди других деревьев.

Кор. — А если мы будем мыслить эту сущность техники?

X. — Тогда мы будем рабски прикованы к технике, лишены свободы, независимо от того, утверждаем ли мы ее с энтузиазмом или отрицаем. Ибо техника не есть нечто нейтральное. Именно тогда, когда ее представляют как что-то нейтральное, мы отданы ей для худшего (nous lui sommes Uvres pour ie pire).

Кор. — По вашему мнению, современный мир еще не «мыслил» технику?

X. — Я написал в докладе: "В силу техники мы еще не воспринимаем существенное бытие техники подобно тому, как, в силу эстетики, мы не сохраняем больше существенного бытия искусства".

Кор. — Является ли техника главной опасностью для человека?

X. — Вы знаете слова Гельдерлина: "Там, где опасность, идет и спасенье",

Кор. — Вы говорите о Гельдерлине как о поэте "скудной эпохи" ("du tempeps de detresse"). Принадлежит ли, по вашему мнению, к этой эпохе Ницше?

X. — Ницше, без сомнения, последний великий мыслитель западной метафизики.

Кор. — Почему последний?

X. — Ницше поставил основной вопрос современной эпохи, вопрошая о Сверхчеловеке. Он разглядел приход времен, когда человек готовится распространить свое господство на всей земле, и он спрашивал себя, достоин ли человек такой миссии, и не должна ли сама его сущность быть преобразована. На этот вопрос Ницше ответил: Человек должен преодолеть себя, стать Сверхчеловеком.

Кор. — Не является ли эта мысль Ницше самой искаженной во всей истории философии?

X. — В своем курсе о Ницше я писал, что всякая существенная мысль проходит невредимой сквозь толпу хулителей.

Кор. — Представляется ли вам наша эпоха особенно важной?

X. — Ницше писал в 1886 году: "Мы поставили на карту истину… Может быть, человечество погибнет в этой игре?

Что ж, пускай!"

Кор. — Как вы понимаете взаимоотношение философии и науки?

X. — Это очень трудный вопрос. Наука распространяет сейчас свою власть на всю Землю. Но наука не мыслит, поскольку ее путь и ее средства таковы, что она не может мыслить.

Кор. — Это недостаток?

X. — Нет, преимущество. Именно благодаря тому, что наука не мыслит, она может утверждаться и прогрессировать в сфере своих исследований.

Кор. — Но, однако, сегодня стремятся отождествить саму мысль с наукой

X. — Только тогда, когда признают, что науку и мысль разделяет пропасть, — их взаимоотношение станет подлинным.

Кор. — Вы сказали: "Наука не мыслит". Не правда ли, это шокирующее утверждение?

X. — Разумеется, однако без мысли наука бессильна. Как я уже говорил в своих лекциях, — самое важное и в наше время — то, что мы еще не мыслим по-настоящему.

Кор. — Что вы хотите сказать?

X. — Может быть, то, что на протяжении веков человек слишком много действовал и слишком мало мыслил.

В мире, который постоянно предоставляет нам возможность мыслить, мысль все еще не существует (еще не возникла).

Кор. — Не кажется ли вам ныне существующая противоположность между «теорией» и «практикой» определяющей?

X. — Кто знает, что такое на самом деле «практика»? Сегодня ее часто смешивают с доходами (средствами, recettes). Для греков теория сама по себе была самой высокой практикой.

Кор. — К какому времени вы себя относите? К далекому будущему?

X. — Или, может быть, к далекому прошлому… "Самое Древнее в мысли — позади нас и, однако, вновь возникает.

Мы приходим слишком поздно к богам и слишком рано к Бытию".

_{Рис. Мартин Хайдеггер}

143. Закон "обязывания последовательностью"

Ощущение цепочки (будь то в поступательных шагах мысли или в действиях) обладает внутренней как бы гипнотизирующей (заманивающей!) принудительностью к согласию с логикой (даже если она беспокоит и противостоит нам) доводов, имеющих поступательно разворачиваемую общность.

"Аспасия из Милета" — так названа в "Словаре античности", вышедшем в 1889 г., одна из удивительнейших женщин Древней Греции, пожалуй, известная ныне всему миру.

"Аспасия" в переводе с греческого означает "любимая".