Секреты поведения людей

Я не знал лагерных порядков и не ведал, что связываться с таким полубандитом-полуначальством — значило рисковать не штрафным изолятором, а жизнью. Слово за слово, он плюнул в меня, я (стараясь, впрочем, не попасть на это хватило ума) плюнул в его сторону. Сцена, ну прямо как из рассказа Бориса Хазанова и чуть не кончившаяся так, как в "Запахе звезд" ("Взгляни в глаза мои суровые…"). Шелкопляс поднял над моей головой табуретку, потом отшвырнул ее в сторону (неохота было получать за паршивого фраера новый срок), смазал — не очень сильно — сапогом в голый живот (я походил на ощипанного цыпленка, храбро стоявшего перед ястребом) и выскочил из предбанника, нарочно стукнувшись головой в дверную раму, сильно стукнувшись, хотел перебить свою ярость.

Потом он ждал, что я пожалуюсь на его удар, и стал куражиться — отобрал у всех матрацы, мол, снимут его по моей жалобе, так матрацы-то на его материальной ответственности. Я не собирался жаловаться, но объясняться тоже не стал. Все, кряхтя и ворча на меня, как на виновника неудобства, разлеглись на голых досках и заснули. А меня всю ночь трясло от страха. Буквально зуб на зуб не попадал. Когда мы столкнулись, воображение не поспевало за событиями, а теперь оно сто раз рисовало мне, как табуретка опускается на мою голову. Так глупо! Так глупо!

Кажется, именно глупость смерти приводила в ужас. На фронте, выйдя из опасности, я сразу засыпал. А тут, хотя реальной опасности давно не было, зубы мои отбивали мелкую дробь… Всю ночь, как только соседи заснули и не пред кем было хранить свое достоинство, меня трясло…"

147. Закон "оправдывания поступка"

Когда человек не может изменить сделанное, он начинает понемногу изменять свои взгляды, чтобы они больше вязались с уже совершенными поступками. Возникший диссонанс ощущается как беспокойство и притаенный дискомфорт. В таких ситуациях могут рождаться непредсказуемые по изощренности теории для обоснования предпринятых или предпринимаемых (в условиях решительной бесповоротности!) действий; а самыми страстными читателями и зрителями реклам, скажем, автомобильных, являются люди, только что купившие машину. В этих рекламах они ищут поддержку своему решению.

148. Закон "оптимистического пессимизма"

В неблагоприятных обстоятельствах ожидание от людей положительного исхода их поступков есть не более чем ожидание.

(По мотивам "закона Мерфи")

149. Закон "организации инцидента"

В 1994 г. весь мир был шокирован информационными сводками об арестах в различных странах Западной Европы лиц, тайно перевозивших похищенный ими плутоний.

Характер сообщений был таким, что тревога инициировалась не столько даже утечкой откуда-то со складов этого секретного материала для создания ядерного оружия (возможно, подпольного), сколько указанием (по совокупности полунамековых причин) на отправное место вывоза этого сырья — ядерные центры России.

Россия категорически отрицала возможность контрабанды со своей территории такого материала и даже шла на то, что частично приподнимала завесу над тайнами режимных организаций и методами обеспечения охраны своих объектов, где вырабатывается радиоактивный полуфабрикат для производства атомных бомб. Но факты ареста похитителей, перевозивших через границы в своих кейсах специальные свинцовые ампулы со страшной символикой — череп и скрещенные кости под ним, — говорили об обратном.

Почти год длилось это жуткое напряжение мирового сообщества. А в апреле 1995 года стало известно, что всю историю с "российским радиоактивным следом" инспирировала германская разведка с целью повлиять на ужесточение охранных мероприятий в таких «закрытых» городах-комбинатах, как Челябинск-60 и Красноярск-90.

Метод «инцидента», точнее трюк "спланированного инцидента", любим и политиками. Они используют его часто в форме "незапланированного события".

Например, Адольф Гитлер таким путем обеспечивал себе якобы любовь нации. Делалось это так. Когда кортеж главы государства проезжал по улицам, вдоль которых стояли ликующие люди, машина, обычно мчавшаяся на довольно большой скорости, «вдруг», "в самом неожиданном месте" тормозила. Из нее выходил улыбающийся Гитлер, шел, не боясь, в самую гущу "своего народа", а женщины и дети бросались к нему на шею, даря цветы и игрушки.

Идиллия всеобщей радости и любви так умиляла, режиссура этих политических спектаклей была столь психологически выверенной, что даже сейчас, по прошествии лет, просмотр кинохроники вновь и вновь продолжает свое плутовство с эмоциями зрителя.

_{Рис. Хаммель. Фюрер нацистской Германии}

150. Закон "осквернения"