Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине

Дуэль без правил. Егор Яковлев: Мне кажется, мы можем перечислить те приемы, с помощью которых пытаются удушить демократическую прессу. Например, один из приемов — постоянно подчеркивать: все, что делает независимая печать, — это, мол, спланировано. Далее — натяжки, мелкие подтасовки. Мы, допустим, написали: „Преступление режима, который не хочет сходить со сцены“. Ясно, что имеется в виду непреодоленный сталинский режим, режим карательный, режим, совершивший преступление в Вильнюсе. Наши оппоненты делают небольшую подмену: смотрите, демократическая печать выступает против советской власти, против конституционного режима и так далее…

Лен Карпинский: Не надо забывать о богатом организационном опыте оппонентов демократической печати. Если президент бросил фразу о возможности приостановки Закона о печати и тут же отступил, это вовсе не значит, что не идет колоссальная организационная работа. Полагаю, на места уже разосланы партийные функционеры с конкретным заданием организовать мнения рабочих „за“ — „Советскую Россию“ и „Красную звезду“, „против“ — „Комсомолки“, „МН“ и т. д. и потребовать от Верховного Совета расследования деятельности этих изданий. Уже есть первые публикации, где Верховный Совет ставят перед необходимостью создать комиссии по этим изданиям. Мы все еще думаем, что главный конфликт — гамлетовский: быть или не быть. На самом деле конфликтующие стороны находятся в разном положении: одна — со шпагой, а другая — с крысиным ядом.

Владимир Молчанов: Если говорить о дискредитации средств массовой информации, то больше, чем ЦТ само сделало для этого, сделать нельзя. Я, например, болезненно воспринимаю анонимность, которой стало отличаться телевидение. В последнее время появились анонимные работы, как, например, фильм студии „Абсолют“ о Литве. Это образец очень грязной пропаганды пятидесятилетней давности. ЦТ дискредитирует себя отсутствием какой бы то ни было попытки сопоставить факты. В Москве недавно прошли три митинга, но мы по ЦТ видели только один. Попыток дискредитировать „До и после полуночи“ практически не было, пока в эфир не вышла январская передача. И тут многое изменилось. Впрямую нас не зажимают, но всячески стараются „указать свое место“.

Виталий Коротич: Вот еще примеры. Маршал Язов объявил, что я определенно подкуплен западными спецслужбами. Генерал Филатов объявил, что я личность сомнительная, назначенная на должность американцами. Профессионально „патриотические“ газетенки от „Пульса Тушина“ до „Литературной России“ писали про меня много всякого, главным образом по линии жидо-масонской. Если перечислять все гадости, которые говорились обо мне в запредельной „Молодой гвардии“ (есть номера, где мое имя упоминается десятки раз), то после этого придется долго мыться. Главный метод: не спорить по сути, но любыми способами скомпрометировать, обгадить.

Бэлла Куркова: Многие пленумы Ленинградского обкома партии были посвящены средствам массовой информации. „Пятое колесо“ там лидировало как первопричина всех бед, обрушившихся на страну. И на последнем недавнем пленуме о нас немало говорилось. А вот в отчетах в прессе эти поношения были изъяты. Видимо, осознали: гонимых у нас жалеют. А потом появляется в „Ленинградском рабочем“ большая теоретическая статья секретаря обкома партии Ю.Белова. И там замечательный пассаж насчет интеллигенции, которую нельзя упускать и бросать под „Пятое колесо“. Товарищ Белов проводит серию встреч в рабочих коллективах, каждый раз находится оратор, который задает вопрос: до каких пор будет существовать „Пятое колесо“? Ответ один и тот же: скоро „Пятое колесо“ крутиться перестанет.

Рубль вместо цензуры. Наталья Чаплина: Наступление на газеты идет на наших глазах. „Ленинградский рабочий“ сравнительно недавно был хорошей газетой демократического направления, с приличным тиражом. Но когда начался этап учреждения газет, журналисты „Ленинградского рабочего“ не смогли объединиться и выдвинуть толкового редактора. Газета, как перезрелая груша, упала в руки обкома. И теперь из умеренно левой стала крайне правой. Назначили редактора, бывшего партийного функционера, — все приличные журналисты ушли в другие издания.

Павел Гусев: Если сложно бороться со свободой слова с помощью идеологической цензуры, в ход идут другие способы давления, организационные и экономические. Прежде всего проблема бумаги. Я не исключаю даже попыток заблокировать рост производства газетной бумаги. А распространение газет полностью контролирует Министерство связи. Эта монополия может нас просто подкосить: ведь если ежедневная газета приходит к читателю на третий день, интерес к ней пропадает. „Московский комсомолец“ испытывает явный экономический зажим. По сути дела, у нас закрыта подписка: типография отказалась печатать общий тираж. С этого года полностью закрыто распространение „МК“ в других городах.