Секреты скандальной невесты

В легких кончился воздух, и Элиза поднялась. Эйта намылила ей голову и смыла грязь гонки.

– Спасибо, ваше сиятельство. – Элизабет наклонилась, и Эйта полила воду ей на голову.

– «Ваше сиятельство»? – вздохнула Эйта.- С какого времени вы обращаетесь ко мне так официально?

Элизабет быстро покончила с ванной и угнездилась в кресле перед крошечным камином.

Эйта взяла расческу и занялась утомительной работой – расчесыванием мокрых волос Элизабет.

– Позвольте мне самой. Мои волосы просто кошмарные, – сказала Элизабет.

– Вздор, – пробормотала Эйта. – Мне совсем не трудно.

И тут у Элизабет вырвался вопрос, который не дерзнул бы задать ни один член секретного клуба Эйты: – Что случилось с вашей рукой? – Элиза тут же спохватилась. – Простите меня. Я не должна была… – Мой муж питал отвращение к музыке. – Эйта замолчала, ее старое лицо вытянулось. – А я никогда не умела хорошо играть.

Это был тот редчайший случай, когда вдовствующая герцогиня признавалась в своем недостатке. Элизабет повернулась в кресле, чтобы видеть лицо Эйты.

– Я играла на фортепиано. Но моей истинной любовью была арфа.

– Я помню, вы что-то говорили об этом. Когда мы были в Корнуолле.

– Это очень трудный инструмент. Когда на нем плохо играют, он производит совсем не божественные звуки.

– Вы не должны рассказывать мне эту историю, – прошептала Элизабет.

– Нет, я хочу кому-нибудь рассказать ее. Знаете, я ни кому об этом не рассказывала.

Элизабет молча кивнула.

– Мой муж, дед Люка, обладал дьявольским темпераментом, как и большинство Хелстонов. Но за этим крылось нечто большее, – тихо добавила она. – Я никогда не была покладистой. Я никогда не шла на примирение. И герцог был таким же.

Элизабет накрыла изуродованную ладонь Эйты своей рукой.

– После того как Джон Браун оставил меня в Шотландии, мне тогда было шестнадцать, я настолько рассвирепела, что согласилась, несмотря на дурные предчувствия, на блистательную партию, которую устроили мне родители еще до нашей поездки в горы. Это было глупо. Герцог не хотел ничего, кроме больших денег, которые я принесла в приданое.

– Он причинил вам боль, – пробормотала Элизабет.

– Говорю вам, у него был необузданный темперамент. – Эйта устремила взгляд черных как ночь очей на Элизабет, у которой буквально все волосы на голове встали дыбом. – После того как в первый раз услышал мою игру, он запретил мне впредь прикасаться к инструменту, однако вскоре обнаружил, что я тайком играю. – Эйта посмотрела на свою изуродованную руку. – Он пришел в ярость и разбил арфу. Мои пальцы оказались в ловушке и были сломаны. Хирурга не позвали. И поэтому…

– Ах, Эйта – прошептала Элизабет.

Они обе погрузились в затянувшуюся паузу.

– Элизабет, – тихо сказала Эйта, – я должна признаться. – Я думала, что вы выходите замуж за генерала Пимма, и радовалась, потому что иногда замечала мрачное выражение в глазах Мэннинга. Такое же выражение было и в глазах моего давно умершего мужа. Вплоть до сегодняшнего дня я боялась, что Роуленд такой же бессердечный мерзавец, как и мой муж. А что Пимм? Ну, он немного суров и самодоволен, но по крайней мере продемонстрировал слепую любовь к вам и преданность. Однако я могу ошибаться. Я ошибаюсь? Мы все ошибаемся?

– Почему вы думаете, что ошибаетесь? – мягко спросила Элизабет.

– Я видела, как Роуленд Мэннинг наблюдал за забегом. Я никогда раньше не видела на лице мужчины такого ужаса. Казалось, он не сможет жить, если с вами что-либо случится.

– Эйта, прошу прощения, но это было не беспокойство. Это был гнев.

Эйта поджала губы.

– Позвольте мне заверить вас, что я знаю разницу между беспокойством и гневом. Мистер Мэннинг едва не рухнул без чувств, когда вы потеряли равновесие. Люк и Майкл вынуждены были оттащить его, когда он бросился к перилам, чтобы побежать за лошадьми.

У Элизабет не было оснований не верить Эйте, однако лицо Роуленда, искаженное яростью, противоречило ее словам.

– Ах, Элиза, мне очень хотелось бы дать вам добрый совет! Но в последнее время… именно с того времени, как мистер Браун вернулся из Шотландии, я засомневалась, что могу давать советы.

– Эйта, это не так. И, честно говоря, мне все равно, что посоветует тот или другой человек. – Элиза опустила глаза, разглядывая подол платья. – По крайней мере, когда все развалится на куски, виновата буду только я.

– Знаете, могу вас заверить, что признание собственной ошибки ничего не меняет, – тихо проговорила Эйта – испытала это на себе. И мистер Браун испытал это. И мы оба являемся доказательством того, что это не имеет значения.

– Вы говорили с ним? – спросила Элизабет, глядя на печаленное лицо герцогини.

– В письме, прошлой весной. Просила прощения за все наши старые споры, за свое прошлое поведение, – пробормотала Эйта. – Я просила его вернуться. А сейчас я сожалею об этом, потому что он здесь и явно не интересуется мной. Похоже, несчастье – это краеугольный камень в моей жизни, что бы я ни делала.

Элизабет легонько сжала руку Эйты.