Секреты Ватикана

Согласно реконструкции Нуцци в книге "ЗАО Ватикан", на счет, фигурирующий в деле как "Фонд кардинала Фрэнсиса Спеллмана", только за пять лет (1987–1992) в деньгах и ценных бумагах поступило не менее 26 миллиардов лир. Малая доля этих средств была выделена на раздачу милостыни и субсидирование деятельности монашеских орденов, священников, монастырей и детских приютов. Основная же часть предназначалась для целей куда более приземленных и почти всегда двусмысленных. Дошло до того, что в августе 1992 года новый президент ИОР Анджело Калойя, обеспокоенный перемещением средств, как он интуитивно догадывался, в неизвестных направлениях и с весьма смутной мотивацией, информирует папу Иоанна Павла II о своих подозрениях (вполне обоснованных) относительно проведения незаконных операций на сотни миллиардов, маскируемых под благотворительные цели. Особенно циничным было то, что махинации по нелегальному отмыванию денег и извлечению прибыли прикрывались помощью детишкам из неимущих семей, Конгрегации сестер Божественного провидения[91] а также организацией святых месс по усопшим или в честь образов святых.

Все сказанное, по большому счету, лишь предисловие к тому, что случится позднее, когда через механизмы ИОР будет проведена большая часть "макси-взятки "Энимонт""[92], известной как "мать всех взяток", если перефразировать выражение экс-диктатора Ирака Саддама Хусейна. Чтобы разобраться, о чем речь, вернемся в май 1989 года, к моменту образования концерна "Энимонт", гиганта национальной химической промышленности, восемьдесят процентов акций которого в равных долях были поделены между государственной нефтегазовой компанией ЭНИ и частной компанией "Монтэдисон", принадлежащей семье Ферруцци из Равенны.

Слиянием обеих организаций и начинается история одной из крупнейших химических групп мира. Держатель частной квоты акционерного капитала Рауль Гардини по прозвищу Корсар, неуемный предприниматель-авантюрист и экстравагантный мечтатель, поглощенный масштабными проектами, зять основателя фирмы Серафино Ферруцци. Гардини со свойственным ему темпераментом никак не может удовлетвориться половиной, желая быть собственником всех активов, поэтому он приступает к подрыву позиций концерна изнутри, чтобы в итоге прибрать его к рукам за бесценок. Президент ЭНИ Габриэле Кальяри, прознав об этом, требует разрыва пакта с Корсаром и отстранения его от всех рычагов влияния. Через полтора года после появления этого проекта на свет дерзкая мечта об итальянском лидере химической индустрии мирового значения разбита вдребезги. Гардини предложен выбор: либо выкупай акции целиком, либо самоустраняйся. Тот предпочитает второй вариант и перепродает ЭНИ свой пакет за сумму около 2,8 триллиона лир (свыше 1,5 миллиарда евро).

От этой сделки сразу же станет попахивать душком, поскольку заплаченная сумма очевидно и непропорционально завышена. Она вызовет еще большее подозрение, когда выяснится, что для получения согласия различных сторон, заинтересованных в данной транзакции (а их много), пришлось скрытно, из-под полы, вне банковского контроля, раздавать щедрые выплаты многочисленным вовлеченным в историю лицам и структурам. Причем делали это через подставных лиц, посредников и аферистов: разброс общей суммы — от 130 до 170 миллиардов лир (точные данные никогда не были подтверждены и нигде не "всплывали"). Итак, большая часть этих денег (примерно 100 миллиардов лир) шла транзитом через ИОР, чтобы далее распределяться по бесчисленным счетам, открытым в Швейцарии и в остальном мире. Оба протагониста этих событий — Рауль Гардини и Габриэле Кальяри — покончат жизнь самоубийством, удлинив, таким образом, шлейф насильственных (или вынужденных) смертей, напоминающих проклятие, накладываемое на любого, чей путь пересечется с ИОР.

Истинным инициатором и распространителем "макси-взятки" был мон-синьор де Бонне. В своей книге "Отечество. 1978–2008" Энрико Деальо приводит датируемую 27 апреля 1993 года сцену, которая отлично воссоздает атмосферу, окружавшую этого раскованного до развязности человека. Итак, мы с вами