Секреты Ватикана

Постановляем, что в условиях, когда враги не прекращают сеять раздоры меж нами, если среди кардиналов нет единодушия в выборе понтифика и, согласовав две трети голосов за кого-то одного, оставшаяся треть не соглашается или предполагает избрать кого-то другого, то пусть считается римским понтификом тот, кто был избран и признан двумя третями участников. Если же кто-то, полагаясь на согласие трети кардиналов, осмелится принять титул папы, то и он, и признавшие его должны быть отлучены.

Норма, закрепленная авторитетом Вселенского собора, исключала любое возможное влияние епископов на борьбу за наследование престола. Коллегии кардиналов и понтифику, стоящему во главе ее, — и только им отныне было дозволено определять и вводить в употребление в церкви те или иные положения хоть в сфере духа, хоть в сугубо политической области, что станет незыблемым принципом церкви на целых восемь столетий, вплоть до понтификата Иоанна Павла II. При Александре III структурирование церкви по "монархическому" образцу резко ускорится. Как справедливо отмечает специалист по истории Ватикана Джанкарло Дзидзола (монография "Конклав: избрание пап от святого Петра до Иоанна Павла II"), "призыв к апостолической легитимации и узаконению церковного авторитета всей общиной верующих ослабевает, фрагментируется и обращается в чистую риторику".

Позднее будет провозглашена доктрина, согласно которой если папа (король) считается преемником святого Петра, то кардиналы (князья церкви) — это наследники апостолов, представляющие, стало быть, группу приближенных к Иисусу лиц — все в русле традиции, сложившейся на заре христианства.

Между тем даже существование нормы о большинстве в две трети голосов не воспрепятствовало тому, что в течение нескольких десятилетий продолжали выбирать пап и антипап, вечно и яростно конфликтующих друг с другом. А римский люд, у которого отняли ту самую привилегию легитимации, все так же шумел и поддавался брожению, поддерживая то одного, то другого кандидата, — порой это диктовалось симпатиями-антипатиями, а иногда влиянием богатых и могущественных семей, контролировавших город[102].

Примерно в середине XIII века, при Иннокентии IV (Синибальдо Фиески), электоральные нормы еще более детализируют и уточняют роли, исполняемые разными иерархами церкви: папа ставится в центр юрисдикции, он источник любой духовной и светской легитимности, его окружает двор кардиналов, наделенных привилегиями и властными функциями, также довольно-таки обширными. При таком раскладе любой царствующий государь подотчетен понтифику и зависим от него. При папе Фиески христианство приобретает облик режима со всеми сопутствующими и логически вытекающими из этого понятия инструментами практического убеждения и воздействия — от анафемы до пыток, дозированно применяемых в отношении тех или иных "противников" и возмутителей спокойствия: еретиков, евреев, суверенов, проявивших упрямство или непослушание. Именно Иннокентий IV буллой Ad exti.rpa.ndia позволил инквизиции использовать пытки там и тогда, "где и когда это необходимо".

Однако еще много воды утекло и немало интересных промежуточных вариантов было испробовано, прежде чем заработала сбалансированная, относительно стабильная избирательная процедура. В эпоху позднего Средневековья возникает конклав — этимология этого слова восходит к латинскому выражению cum clave ("под ключом"). Как метко отмечает Дзидзо-ла, временное затворничество князей церкви изначально выглядит как "насильственное оспаривание, с шантажистским уклоном, отнятого у народа права. Народ исключили из выборного процесса, он в ответ закрыл на ключ обокравших его кардиналов".

Но, невзирая на все предосторожности и гарантии, избрание понтифика с учетом множественности разнонаправленных интересов и могущества людей, вовлеченных в игру, никогда не было простым и мирным. К примеру, очередной скандальный прецедент, спровоцировавший важные последствия, возник после смерти Климента IV (Ги Фулькуа Ле Гро) в 1268 году: его преемника выбирали добрых три года. Собравшиеся в папском дворце в Витербо восемнадцать кардиналов разделились на фракции, поддержанные теми или иными европейскими монархами, и никак не могли согласовать кандидатуру приемлемого для всех понтифика.