Секреты Ватикана

Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму— делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны назло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы[40].

Безжалостный портрет, обнажающий, помимо сути порока, всю мощь гнева, на который был способен неофит, наделенный пылающим умом и безмерной страстью.

И все-таки не что иное, как Рим императорский (и языческий), имеет в виду Константин, когда инициирует строительство новых базилик и покровительствует ему с ясным намерением сделать очевидным для всех тот факт, что христианство отныне — религия государственная. Мавзолей, сооруженный на берегу Тибра по приказу императора Адриана, благодаря своей внушительности и торжественному облику, на который и была сделана ставка, рассматривается как прототип раннехристианской архитектуры. Константин воспользуется им в качестве опытного образца. С течением времени имперская модель будет взята на вооружение папами, что придаст их статусу и роли легко опознаваемую коннотацию. Размеры зданий, пышность облицовки и убранства, великолепие обрядов, всепроникающий аромат ладана, чарующая сила гимнов, реверберация света в золоте мозаик — все призвано подтолкнуть человека к идее о могуществе, превосходящем императорское, ибо христианские папы обладают верховной властью судить земных правителей, отпускать им грехи и обеспечивать вечную жизнь в чертогах райских. Так церковь наследует империи, возлагая на себя универсальную цивилизаторскую миссию, в чем-то равную ей, но в целом даже более значимую, чем та, что в классическом мире осуществлял Рим.

На раннехристианских мозаиках Христос часто предстает в образе императора, сидящего на троне в позолоченной тоге, — Dominus dominantium (Господина и Повелителя), окруженного апостолами, которые своим обличьем напоминают римских сенаторов. Вселенский идеал новой церкви отталкивается от Римской империи, чье солнце клонится к закату, и подчеркивает континуитет, неразрывность с ней. Если же вести речь о папах, то общепринятой является точка зрения, что первым принявшим титул понтифика (Pontifex Maximus) был Дамас (366–384), хотя выражение в форме аббревиатуры (Pont. Мах.) появится на фронтонах церквей и фасадах зданий несколько позже.

Избрание Дамаса было довольно драматичным и бурным, поскольку римский клир разделился на две фракции, враждовавшие друг с другом как по вопросам доктрины, так и в сфере властных притязаний. В результате получилось так, что предпочтение было отдано сразу двум претендентам — Урсину и Дамасу, — непримиримо и резко конкурировавшим между собой.

Историк Аммиан Марцеллин, один из крупнейших позднелатинских авторов, оставивший исключительные свидетельства упадка империи, в своем труде Rerum gestarum («Деяния») пишет об этом так: