Секреты женщин Ренессанса

Заметьте – «народным праздником». Это нечто такое, о чем мы ныне не имеем никакого представления. В настоящее время бывают только случаи, когда много народа собирается в одно и то же время в одном и том же месте, пьянствует, орет, скандалит, но такое собрание еще не создает народного праздника. Сущность последнего заключается в том, что народная масса чувствует себя в известные торжественные случаи единой великой семьей.

Из этого определения уже явствует, почему в наше время нет и не может быть народных праздников. Чтобы народная масса почувствовала себя единой семьей, необходимо, чтобы общество по крайней мере с внешней стороны представляло нечто однородное, чтобы оно еще не было разъединено классовой борьбой. Это значит: имеющиеся классовые противоречия еще не должны принять форму классового сознания. Там, где этот процесс совершился, семейное единство нации раз навсегда перестает существовать, а вместе с тем исчезает и возможность для некоторых праздников стать общенародными. В настоящее время общество уже ни в одном культурном государстве не представляет такого однородного организма, и потому общие праздники возможны уже только в рамках отдельных классов.

Эпоха Ренессанса еще знала народные праздники. Несомненно, классовые противоречия обнаружились уже тогда в достаточно определенной форме, но противоположные классовые интересы еще не привели в такой же мере к классовому сознанию. К тому же тогда существовало одно связующее звено – религия, церковь. Этим, равно как и господствующим положением церкви в государстве и общине, объясняется также, почему престольный праздник был тогда главным народным праздником и остался им везде, где церковь продолжала играть эту роль связующего звена, потому что классовые противоречия были не настолько сильно развиты, чтобы разорвать эту связь.

Наряду с престольным праздником значение крупного народного праздника имела масленица.

Поскольку в нем участвовали взрослые, эротика не только звучала и здесь довольно явственно, но все в нем было положительно насыщено эротикой: она была главной темой, которую культивировали. Это тем более естественно, что масленица служила, по всем вероятиям, продолжением древних сатурналий, то есть, другими словами, была не более как официальным случаем для безудержного торжества чувственности. Нет ничего удивительного поэтому в том, что масленица во многих местностях символизировалась гигантским фаллосом, который несли на шесте впереди процессии. Обычай маскироваться и рядиться давал особый, можно сказать, безграничный простор для этого культа, так как окутывал каждого дымкой безвестности.

С маской на лице, в шутовском костюме мужчины и женщины могли безбоязненно позволять себе всякие смелости и всякую свободу, на которые они не отважились бы с открытым лицом. Мужчина мог нашептывать свои признания и желания даме в такой форме, которая даже под маской вгоняла ее в краску стыда. А женщина позволяла себе слова, которые в будни никогда не сорвались бы с ее уст. Дерзкий мог свободно дойти до последних пределов смелости, так как по законам шутовской свободы снисходительно прощали и самые смелые выходки, а женщина, жаждавшая чего-нибудь необычного, могла поощрять робкого использовать удобный момент. Все это можно было делать и говорить, так как никто не знал другого. Она ведь не знала, что он так цинично провоцировал ее стыдливость, а он не знал, что его циническая выходка так понравилась ей, что она была та, которая позволила ему достигнуть цели всех его желаний.

Ряжение давало возможность еще для целого ряда эксцессов, так как при некоторой ловкости человек мог не бояться разоблачения и преследования. Можно было исполнить в честь женщины или проститутки серенаду и отомстить ей неузнанным при помощи разных «позорных песен» за полученный от нее отказ, можно было в большой компании посетить «женский дом» и там устроить дебош, можно было на улице запугивать девушек и женщин и насладиться их страхом и т. д.

Все эти обстоятельства, а также в очень значительной степени обычай пользоваться маскарадом для оппозиционно-политических целей рано привели к тому, что городские советы или совсем запрещали публичное ряжение во время масленицы, или же представляли это право только некоторым группам и гильдиям. Уже в одном постановлении, изданном в 1400 году в Венеции, говорится: «Никто не имеет права ходить во время карнавала с покрытым лицом». Нечто подобное отмечается и в дневнике одного аугсбургского бюргера: «23 февраля 1561 года я пошел с ними (перечисляются имена знакомых) под маской на карнавал ночью. Публичное ряжение было запрещено, и потому мы отправились с двумя музыкантами в разные заведения, где нас приняли благосклонно, мы плясали и скакали, как телята, так как там были belle figlie (красивые девушки), которые нам весьма понравились».