Секс АНДЭ!

Я вообще ни черта не понимаю в мужчинах. Все вокруг обсуждают какую-то хрень. Девки требуют подарков, Тичер – золота на каждый палец и должность (для себя) в офисе. А я сижу, как овца и думаю лишь об одном. И чем больше думаю, тем больше меня пугает собственная неопытность и неактивность Жени.

И я опять сняла кольцо. Раздумала.

Ольга говорит, что я спятила. Что ради Жениных денег, можно и потерпеть. А я не знаю, как объяснить ей, что меня волнует не то, что мне будет противно, а то, что я Женю разочарую. Пугает до тошноты. Во-первых, я не могу им сказать, что меня тут технически обесчестили накануне отъезда. Во-вторых, не могу сказать – кто.

Потому что стыдно.

***

Скучно, надо сказать, тут всем.

И постоянное присутствие корейского босса, наталкивает на разговоры о русском. Девки знают, конечно, что я его знаю. Как друга детства родителей. Если можно назвать их «родителями». В школе Кан, моя мать, Оксанка и донор спермы, забрюхативший мою мать, дружили довольно плотно. Моя бабка и Димины родители буквально ночей не спали, надеялись, что Дима и моя мать поженятся, объединив две хирургические семьи и, так сказать, продолжат династию. Но моя мать влюбилась в спортсмена Витю, а Дима в Оксанку.

Но это было очень и очень давно. Еще до моего рождения.

А потом Димины родители уехали в Германию по немецкой линии, а Дима… Только боги знают, где все эти годы таскался Дима. Судя по кличке, в операционной практиковал.

Конечно, Жанна и бабка перезванивались, но последняя считала, что нечего мои фантазии поощрять и на все мои вопросы молчала. Если бабка что-то там для себя решала, можно было поставить на этом крест.

Когда мы встретились, я выросла, а Дима стал мудаком.

– Да, – сказал он, с несвойственной ему раньше грубостью, когда я замерла, открыв рот, – я охуительно похож на Киану Ривза! Что-нибудь еще?

– Еще на Жанну Валерьевну, – ответила я, охрипнув. – Я Ангела Злобина.

Кан моргнул, потом вновь моргнул, швырнул сигарету и сделав вид, что не помнит меня, запрыгнул в свой джип. Не знаю, как мне это удалось, но я решила, что он так выражает свою любовь и принялась с ним заигрывать.

– …Женя – еще неопытный, – умничала Елена. – А Дима – уже прожженный. Я его с детства знаю… – она зыркнула в мою сторону, но я промолчала. – Я с его лучшим другом гуляла.

– А что за друг? – с интересом спросила Ольга. – Красивый?

Глаза Елены затуманились от волнения. Она сжала шею ладонью, словно задохнулась вдруг от любви.

– Очень. На Диму тогда никто и не смотрел рядом с ним.

Я фыркнула про себя: но ничего не сказала, а так, как имя ВиктОра никому, кроме меня, на самом деле ничего не сказало, разговор завершился перечислением Диминых достоинств и рассказов как, когда и как долго, он на каждую из нас при встрече смотрел.

***

Вечером девкам взбрендило идти в боулинг, и они принялись мучить Женю. Женя сопротивлялся. Говорил, что играть они все равно не умеют. Он всегда что-нибудь придумывает, чтобы не тратить деньги. Или, чтобы с нами в люди не выходить. Например, когда мы просили его сводить нас в парк, прогуляться, он говорил, что сводит, но позже. Когда там будет красиво. А в боулинг не хотел идти, потому что у женщины и у мужчин «степ разный». «Ноу одинаковый!»

Ха! Ха! Ха!

Девки так на него нажали, что он не сумел отказаться.

Пришли без него: оказалось, Оля приметила себе парня в жертву и попыталась собою очаровать, но пришла его мама и увела парня за ухо. Я поржала: знаем мы эти корей-ских мам. Видели бы они, как Жанна Валерьевна командует Димой.

Но речь была не о том.

– Боссяра обиделся! – сказала Елена. – Лина, подъем!

Похоже, теперь, когда Кан нашел девушку, мы будем ходить с нею к Жене. Неважно, виновата я, или нет. Меня даже в боулинге-то не было!

Елена вчера идею подкинула – книгу написать. Не про «Бэкстрит Бойз» и русскую девушку, как я собиралась, а про Корею. И я с утра работала с записями. Кое-что видоизменяла… Дима теперь у меня хоккеист по имени Влад. Влад, в честь Дракулы, потому что Кан – вурдалак. Надеюсь, Дракула не обидится, а Дима никогда не поймет, что был моим другом детства. Иначе будет лучше, если бы на меня обиделся Дракула.

В общем, я была вся такая легкая и слегка расфокусированная. Меня позвали к боссу, и я пошла.

Женя уже лег в постель, обвешавшись золотыми оберегами всех корейских святых, но дверь на замок, как обычно, не запер. Зачем, запирать вашу дверь, когда у вас обереги? Но все эти фантазии о Владе Орлове распирали меня изнутри, и Женя показался довольно занятным. И его запах, запах чистого здорового парня, только что принявшего душ, тоже.

Я загадала про себя: позовет, останусь. И будь что будет!.. Но Женя даже не намекнул. Только обереги гладил пухлыми ручками и ухмылялся, считывая мои. И я устало поняла спинным мозгом: он не хочет меня. И кольцо его – совсем ничего не значит.

Уничтоженная, я купила себе по дороге пива и позвонила матери. Если кто и знает толк в ощущении, что ты не нужна, так это моя родительница.