Секс АНДЭ!

– Выйдет ли Лина замуж за Диму Кана, – брякнула она, забыв даже обратиться к Петру.

Я затаила дыхание, бессознательно стиснув пальцы. Тичер тоже ждала. Ольга выдохнула.

– Выйдешь, – она беспомощно смотрела то на бумагу, то на ложку в своих руках. – Странно…

Тичер с грохотом отодвинула стул и делано рассмеялась:

– Спроси, одеть ли ей бабкины панталоны в первую ночь!

Грянувший смех должен был распугать всех духов в Южной Корее.

P.S. Я перегадала на картах; просто чтобы убедиться, что это все – бред. Сама не знаю, что на меня нашло, зачем я вообще такое спросила? Но карты сами не понимали, чего я хочу от них. Выпадало то да, то нет. И в итоге, расплакавшись, я бросила их в коробку и дрожа от бессилия, завалилась спать.

Конечный итог: «Да, выйдешь, но счастья в этом не обретешь!»

25.09.99г.

Нас разбудил администратор отеля.

Два часа дал на сборы: оказывается, завтра нечто вроде корейского Дня Благодарения, и все номера забронированы. Интересно, кто согласился приехать сюда добровольно? Да еще, за собственный счет? С трудом дождавшись приезда микроавтобуса, бы с удивлением узнали, что теперь нас будет возить мистер Чжан, Саша.

Проглотив обиду, я села в машину и попыталась прикинуться, что ничего особенного в этом нет.

Я снова в поисках. Обманщик Джон из Нью-Джерси и шейх из Алма-Аты. Кроватное побоище.

Сеул.

26.09.99г.

Нас поселили на Итэвоне.

Райончик, так себе. Чисто для иностранцев. Белых тут даже больше, чем негров, а негров вообще до фига. Лерка их боится до ужаса! Шарахается, выпучив глаза и тут же делает вид, что все хорошо. Ну, не может она людей обижать из-за цвета кожи!

Со стороны – довольно забавно.

– Вы погодите, – сказал Саша-Чжан. – Тут все сначала говорят: «Фу!», а потом: «Не оставляй меня, Мганга!»

Мы только посмеялись в ответ. Саша, как и Женя – расист, но при этом очень болезненно относится к проявлениям расизма у окружающих. Тичер, которая очень рада тому, что Женя нас бросил, не в силах это скрывать.

– Я, – говорит, – на собственном опыте убедилась, что девушки любят боссов. Неважно, каких. Кан, Чжон, Чжан? Был бы босс!..

И на меня глядит. Мол, что ты думаешь? В Чжана ты еще не влюблялась.

Я промолчала: я ведь скоро за Кана замуж пойду. А Чжан, кстати говоря, еще толще Чжона. И одевается, черт знает как. К счастью, смотрел он не на меня, а на Кристу. Ей это вряд ли льстило, но в вопросах деликатности, она вроде Леры. Жертвует собой, молчит и так улыбается, что вот-вот глаза лопнут.

– Кристи – Чжан, Лина – Чжон… Кто – Кан? – спросил Чжан. Потер подбородок. – А-а-а, Тичер Кан хочу!

Тичер покраснела и засмущалась.

– Да, – ответила я. – Замуж.

– Тичер – Кан?!

Чжан захохотал, как мы в «Парадизе». Чуть не лопнул. А Тичер обиделась. Она всегда очень обижается, когда с ней обращаются, как она. И то, что в глазах Саши-Чжана, она стара, ей не понравилось еще больше.

Дальше гуляли молча.

Я башкой крутила, как подводная лодка – телескопом. Столько парней вокруг и все, на подбор, красавчики. Американцы. Высокие, мускулистые… Как в кино. Дома я бы свалилась в обморок, посмотри на меня такой вот мужчина, а тут – разошлась. Иду – улыбаюсь. И парни улыбаются мне в ответ. Почему-то, особенно ярко те, что шли со своими подругами-кореянками. Меня еще терзала обида на то, что меня даже Женя не захотела и я мстила за обиду корейским женщинам.

– Не прекратишь подмахивать чужим мужикам, – предупредила Ольга, – не доживешь до свадьбы!

Судя по ехидной ухмылке, она имела в виду не Женю. Уточнять я не стала: яростная попытка свое лицо сохранить. Но настроение улыбаться парням пропало. Оля тут же этим воспользовалась и стала улыбаться вместо меня.

– Я – пидорас! – рявкнул какой-то огромный чернокожий чувак. – That’s mean I am very generous!

Это значит, я очень щедрый, типа.

Я усомнилась, что это действительно означает именно это. Вряд ли щедрого человека назовут пидорасом.

– Это плохое слово, – попыталась Алька по-русски.

Он не понял ее.

***

Мы стояли на углу, возле пиццерии и ждали Тичера. Видимо, род наших занятий бросался в глаза. Примерно так же, как короткие шорты. На нас то и дело кидали особые взгляды. Кое-кто даже пытался с нами знакомиться, но я была единственной, кто говорил по-английски, а я была не в том настроении.

Мужской поток иссяк, я очень здорово могу изобразить взгляд, которым смотрит на весь мир мой любимый Дима: холодный, презрительный и до того безразличный, что мало кто осмелится подойти. Но «мало кто», не означает «никто»…

Минуты так две спустя, я обнаружила себя смотрящей в лицо красивого смуглого и дерзкого парня «кавказской национальности». Весь в белом, с хэндофоном в руке, он выглядел еще брутальнее, чем Макс друг Димы. Забыв, что мы не в Хабаровске, где парни этого типа задают тон, отжав под себя все рынки, я оробела и слегка убавила спесь.

Девки тоже перепугались.