Секс АНДЭ!

Когда все вкусное съели, а невкусное надкусили, Ольга вспомнила про идею-фикс – накормить какого-нибудь бездомного песика. Поскольку на улице мы таких не встречали, она принялась выпытывать у корейцев, где их можно найти. Корейцы никак не могли взять в толк, чего она хочет. Ибо по-русски они говорили, как Оля по-английски, а по-английски не говорили совсем.

Тичер, правда, предупредила нас, что делать вид, будто бы ни слова не знают на нашем Великом, у них чуть ли не традиция. Так боссы любят послушать, что девушки говорят у них за спиной. Но они так упорно не понимали Олю, что мы почти что поверили.

– Заткнись, Злобина! – предупредила она, когда я хотела прийти на помощь. – Переведи хоть одно только слово, я тебе рот неострым перцем заткну! – и опять пристала к измученному Жене. – Dog! Eat! Покормить собачку! – и отчего-то, запутавшись, сделала такой жест, словно наворачивает что-то здоровой ложкой.

Женя прояснился челом. Закивал, улыбнулся. Торжественно указав ладонью на сковородку, представил.

– Dog!

IV. Кориан стайл и немного танцев.

Переодеваемся мы в маленькой каморке под лестницей.

Как у папы Карло. Только вместо картинки с очагом, на ней висит расписание шоу и дискотаймов. Ясное дело, тоже не греет.

Мистер Зверюга, который пришел посмотреть костюмы, остался недоволен «испанскими». Это абсолютно глухие спереди бархатные платья с широкими юбками и голой спиной.

– Может, нам их задом-наперед надеть?

– Хм! – заинтересовался Пак.

– Заткнись! – в один голос закричали вдруг все.

А говорили, что не говорят по-английски.

– Я пошутила, – сказала я.

Мне указали на ждущего господина Пака.

Он явно снова не понял шутки.

Он вообще нас не понимает.

Вчера, насмотревшись, как мы обеими руками жрем фрукты за тэйблами, велел наладить поставки в каморку. Думает, что мы наедимся, что ли? Наивный. Перестройка. Разруха. Бедность.

В Хабаровске мы такие фрукты могли лишь по телевизору видеть. Ну и еще во сне.

Ему не понять: как это. Не иметь возможности купить себе фруктов. Но объяснять было некогда: надо жрать, пока не сожрали подруги.

– Осторожнее, – предсказала Елена. – Вас будет пучить.

Мы услышали ее лишь пару часов спустя, сидя с застывшими лицами и крепко сжатыми ягодицами. К счастью, гостей было мало. И большую часть ночи мы провели с приоткрытой дверью.

Теперь Елену слушали внимательнее и она, впав в оральное вдохновение, рассказала нам все, что знает о корейских обычаях в ночных клубах.

Про все четыре.

Стакан гостю следует передавать лишь двумя руками. Если он сидит далеко, то правой, держа левую либо у локтя, либо у сердца. Точно так же следует брать что-либо у него. Если это корпоратив, то все внимание – боссу. Если не корпоратив – старшему в компании. Если босс чего-то хочет – это закон. Если босс ничего не хочет, надо сделать так, чтобы он чего-нибудь захотел. Как минимум, спеть ему караоке, или попросить его самого вам спеть.

Выучили еще два слова: тэйбл иссо/опсо. Стол имею/не имею. На случай, если забредет не говорящий по-английски официант. Но официанты к нам сегодня заходили, лишь фруктов принести. Грустно. Хоть я и говорила, как все, что ужасно рада, что гостей нет, мне чертовски страшно, что больше не будет денег.

28.08.99 г.

I. Гости и деньги

Темнеет в Корее рано.

С шести вечера, хоть глаз выколи. «Саннимам, чтобы дорогу в клуб не нашли!» – как сказала Лерка.

А я возмутилась: ты спятила?!

И теперь надо мной все ржут. Не видят связи между приходом гостей и получением денег?

Когда я сломя голову, как всегда, самая последняя, выбежала из мотеля, девки уже стояли на переходе. И на весь город орали:

– Быстрее! Тебя там саннимы ждут!

Никто не ждал меня. Девок – тоже. Мы сидели по очереди в каморке (двое из нас каждые двадцать минут выходят на сцену), совершенно одни и говорили о главном. Детишках-соплишках-пеленках-и-распашонках.

Алька опять тоскует. Мало ей в жизни бед, ребеночка не хватает. Ну, Алька на то и Алька, чтобы на ровном месте сесть и затосковать, меня не это смутило. Я даже сама, устав бояться всего на свете, задумалась, будет ли зачатый по пьяни ребенок Димы дебилом, и если да, то возместит ли он мне аборт. Пока я об этом думала, Елена вдруг обняла меня. Она уже полчаса сидела с грустной коровьей улыбкой, смотрела на меня грустным взором, но никто не придавал этому значения… и она меня обняла.

– Подумать только!.. Ведь ты могла бы быть моей дочерью!

Все удивленно умолкли, я внутренне содрогнулась от непонятного отвращения, а она вдруг помрачнела и вышла.

– Что она имеет в виду? – прищурилась Лера.

К счастью, говорить об этом нам не пришлось: в каморку вошел один из официантов и сообщил:

– Тэйбл!

И я вскочила, по привычке вскинув руку, словно за партой.

– Я!

II. Корейцы: русские, корейские и… немецкие.

Рабочая ночь прошла своим чередом.