Секс АНДЭ!

Сека натянуто посмеялся. Такое можно, как угодно, перевести. Лина говорит, будто секс в порядке, а немного позже Лина так больше не говорит, но все еще хочет секса. И плачет, вместо того, чтобы говорить.

Но меня колотило, и он догадался, что что-то пошло не так. Мне было не до него и я обернулась к девкам.

– Когда это я перед Каном жопой крутила?

Лерка лишь рассмеялась.

– Когда ты этого НЕ делала!?

– Че за бред! – обратилась я к Кристе и Альке.

Девки сникли и виновато переглянулись.

– Когда?..

Женская дружба, это такой эластичный, но очень плотный материал. Правда в него вплетается в очень малых количествах. И выдается лишь тем, против кого мы, девушки, дружим. Лера сказала правду, потому что я претендовала на Секу. Девки пытались этого избежать…

– Лин, – сказала Криста, уставившись в пол. – Ты, действительно, сама в этом виновата. Нельзя, понимаешь?.. Нельзя говорить мужчине, что хочешь его, когда это действительно так. Особенно тому, который тебя не хочет. Потому что придет такой день, когда он тобой воспользуется и выбросит. И будет по-своему прав, ведь ты сама себя предложила.

Я выпучила глаза. Под кожей волнами пульсировала лава. Хотелось умереть от стыда, воскреснуть и опять умереть.

– Послушай, – сказала Криста. – Раз уж мы об этом заговорили. Я не знаю, что вас с ним связывает, помимо твоего детства, но Кана очень волнует то, что произошло. Пока мужчине не все равно, все еще можно переиграть. Ты любишь его? Ты его хочешь? Тогда прекрати всем подряд себя предлагать, как Оля. Если бы Сека хотел тебя, сам бы предложил. Понимаешь? И Женя – тоже. До Кана, стопроцентно, доходят слухи. И, разумеется, он не настолько тупой, чтобы не понять, что ты была девственницей; что ты ни черта не понимала. Он взрослый, опытный мужик, так что виноват, если правильно все оформить, он. И он это понимает, потому и сходит с ума.

– Крис, я не хочу его ни в чем обвинять, ты что не врубаешься? Он моя единственная и самая большая любовь! Я скорее реально дам себя изнасиловать, чем в чем-либо его обвиню!

– Тогда скажи это ему. Спокойно. Трезвая.

– Ему наплевать.

– Когда мужчине плевать… он просто плюет. Поверь, это очень трудно с чем-либо перепутать.

***

Послезавтра приедет Джун. На два дня! Уау! Такое предчувствие, что его приезд очень важен. Что-то произойдет.

Конечно, все умные советы девок у меня из головы тут же вылетели. Привычка.

– Сека, – говорю, – зачем Джуну ездить туда-сюда. Пусть у нас ночует. В моей постели.

– А Тичер где? – забеспокоился Сека.

– Здесь! Под столом.

Секонд захохотал. Наконец-то он, высокий кореец, мог взять реванш над знаменитым собратом. Он раздвинул тарелки и нарисовал на столе прямоугольник – нашу кровать.

– Здесь ты, – полоска вдоль него, – здесь Тичер…

– А здесь Ю Сынг Джун! – он улыбнулся и чиркнул пальцем в изножье кровати: поперек.

Осознав, что Сека не шутит и любимый певец может запросто заглядывать мне под юбку, лишь подняв голову, я сильно расстроилась. Сама не знаю, из-за чего.

***

После работы Лера и Оля отменили бойкот и напросились с Секондом в ресторан. Он хотел пригласить нас всех, но Ольга сказала, что мы не хотим. Сека не стал настаивать. Девки вырядились во все лучшее сразу и сели ждать. Елена, не отрывая глаз от книги, которую читает, сказала Лере:

– Сними это платье! Ты похожа в нем на арбуз!

Чуть не схлопотав по очкам, она вызвала на подмогу аудиторию. Я все еще злилась на то, что Лерка заставила меня признать позор с Димой, а потому поддержала Тичера. И от себя еще добавила:

– Только дело не в платье, а в пузе.

– На свое посмотри! – ответила Лера.

Я посмотрела. Пожала плечами и пошла качать пресс. Это не жир. Это, пардон мой французский, кишечник. Газики, которые не хотят выходить.

Сека, который отключил телефон и не ехал, отвлек их гнев на себя. Поездки они ждали часа три. Не меньше. А я смотрела. Без злорадства. Просто, чтобы запомнить, как следует, на что это все похоже со стороны.

В шесть утра, мрачный и злой, словно сам себя принес в жертву, явился Сека.

***

Девки вернулись днем.

Злобные и надутые. Они спали в мотеле, втроем, а Ольга бузила, требуя, чтобы Лерка ушла и оставила их с Секондом предаваться плотским утехам.

Именно, ушла. Пешком. По городу, где такси еще реже, чем мое хорошее настроение. Впрочем, эта размолвка не помешала девкам в четыре руки обворовать номер. Они вернулись с кучей салфеток и туалетной бумаги.

Ольга громко и вслух намекала мне, что Сека и она, теперь, мол, повязаны половыми органами. Я тихо ржала в душе: знаем мы эти прочные связи. Плавали! Но вслух молчала. Теперь я официально НЕ-девственница, меня сам Кан «вязал». Пусть пыжится. Все равно не сумеет меня обойти.

Ольга продолжает пытаться.

Я лежала на кровати с «Унесенными ветром», и пыталась читать, а она ходила вокруг и изводила меня намеками. Никак не могла поверить, что мне, во-первых, мне плевать с кем он спит, во-вторых, мне плевать с кем спит она, а в-третьих, это просто противно – слушать о том, как она затащила мужика, который ее не любит, в постель.