Секс для науки. Наука для секса

В конце концов группа получила разрешение работать в куда лучше оснащенной клинике, чей магнитный резонатор требовал всего двенадцати секунд неподвижности. Увы, примерно в это же время какой-то голландский таблоид пронюхал об этом проекте. Газета состряпала душераздирающую историю, цитируя пациентов, которые якобы в состоянии, представляющем угрозу для жизни, вынуждены были ждать очереди на магнитно-резонансное исследование, потому что аппарат оккупировали отвратительные сексологи. Вскоре после этого пришло письмо от директора клиники, отменившего свое разрешение.

Тем временем в местной больничке Шульца появился магнитный резонатор с меньшим временем экспозиции, и группа перенесла операционную базу назад в Гронинген. Но даже при том, что время выдержки уменьшилось втрое, мужская эрекция не выдерживала. Еще шесть лет проект пролежал на полке, пока на сцену не появился «божий дар», как выразился Шульц, — «виагра». Наконец, в 1998 году еще две пары, как первопроходцы Ида и Джапп, вступили в клуб «Высота двадцать дюймов», и в престижном British Medical Journal команда опубликовала статью об этой работе[50].

Чем же обязано человечество Иде и Джаппу, если не считать интригующей связи между уличной акробатикой и эректильной функцией? Человечество выиграло право на погрешность в отношении параметра, которым оно склонно хвастаться, — а именно длина пениса. До магнитно-резонансного исследования Шульца мало кто отдавал себе отчет в том, какая часть пениса прячется под поверхностью кожи. «Корень» чуть ли не в два раза длиннее «свободной части». Так что если ваша эрекция измеряется, скажем, шестью дюймами, смело говорите, что десять. Я поддержу.

По меньшей мере эта работа положила конец сентиментальной чуши насчет сцепления пениса с шейкой матки. Кроме того, мы узнали, что пенис — корень и стебель вместе — во время совокупления «имеет форму бумеранга» (Леонардо изображал его прямым, как палка). Форму, но не траекторию. Если вырвать пенис с корнем и швырнуть в воздух, он в вас не вернется. Скорее он больше не захочет иметь с вами дела — и кто его упрекнет?

Но о самом ошеломляющем на сегодняшний день открытии в области секса, сделанном благодаря сканированию гениталий в режиме реального времени, читаем в Journal of Ultrasound in Medicine, который опубликовал письмо в редакцию Исраэля Мейцнера под названием «Сонографическое наблюдение внутриутробной “мастурбации”». Письмо Мейцнера иллюстрируют два снимка, в подробностях показывающие семимесячный плод. На первом — крохотная ручонка, изготовившаяся к действию. На второй — через секунду — ручонка «обхватывает пенис движением, напоминающим мастурбацию». Это продолжается минут пятнадцать, в течение которых Мейцнер стоит в полном обалдении, но не документирует внутриутробный оргазм плода[51].

К счастью, отделение ультразвуковой диагностики не скоро закрывалось. Покуда сканировали последних записанных на этот день пациентов, мы с Эдом получили получасовую отсрочку. Мы бродили по коридору и в конце его обнаружили дверь с надписью «Зона отдыха». «Ого!» — сказал Эд. За дверью мы нашли кафе и заказали чай. Эд смотрел на носки собственных ботинок. Он волновался по поводу своей способности, как выразился Шульц, «исполнить адекватно». Впрочем, он принял «божий дар», так что все будет хорошо.

«Пора идти», — мрачно произносит Эд. К нам приближается доктор Денг в брюках защитного цвета и в белом лабораторном халате. Его возраст трудно определить. Его седеющие волосы торчат, как у молодого, во все стороны. Хотя он приехал в Лондон десять лет назад, по-английски он говорит осторожно, с минимумом украшательств. Англия оставила в его речи след лишь изредка мелькающими «блистательно» и «ура». Такие вещи, как юмор и сарказм, похоже, от него ускользали, а может быть, он просто полностью поглощен своей задачей. Доктор Денг показал нам, где можно переодеться.

— Относительно позы, — говорит он, когда мы возвращаемся уже в больничных рубашках. Он хочет, чтобы мы лежали на боку, как ложечки. (Примерно это же значилось и в инструкции: нас попросят ввести пенис в вагину сзади.) — Я думаю, лучше будет повернуться лицом к стене, — продолжает доктор Денг, а не к нему. Так получится более романтично, — добавляет он. На стене висит картина, изображающая приморский город на холмах. Словно, глядя на нее, мы сможем убедить себя, что перенеслись на побережье Амальфи или что доктор Денг туда перенесся: тоже неплохо. — Я сейчас выключу свет.

— А где же свечи и тихая музыка? — спрашивает Эд.

— О, прошу прощения, — отвечает доктор Денг с явным огорчением. Вдруг он просветлел. — Я могу включить свой ноутбук. У меня есть саундтрек к «Собору Парижской Богоматери».

Его усилия трогательны, хотя и бесполезны. Сделать эту ситуацию романтической, сексуальной и даже просто нормальной невозможно. Она все равно останется медицинской процедурой — процедурой, которую нужно пройти.