Секс и эротика в русской традиционной культуре

Уместно вспомнить, что сундуки для приданого — весьма важный атрибут свадьбы. Не вызывает сомнения, что подвешиваемые верхушкой вниз над литовскими, молдавскими и другими свадебными столами елочки, украшенные яблоками, являются символами. Аналогичное значение имеет и свадебное украшение из соломы в виде двух пирамид, сложенных основаниями (к этой центральной фигуре подвешиваются такие же фигуры поменьше и соломенная птица, иногда — изображение мужчины), которое называется «садом». В песнях поется, что в саду много яблок; участники свадьбы должны «купить сад» — только после этого свадебный полк может сесть за стол.[711] В названии свадебного украшения и в песнях явственно просматривается символика не только дерева, но и яблок. У алтайцев на свадьбе срубается береза (священное дерево, которое в обычное время рубить нельзя) и ставится в новом аиле, приготовленном для молодоженов. Комель березы ставится в место для очага, а верхушка просовывается в дымовое отверстие (этими сведениями мы обязаны фольклористке Т. Садаловой). Если все эти символы деревьев воспринимать в качестве модели мира, их присутствие на свадьбе трудно объяснить: свадьбы устраиваются не для того, чтобы поговорить на космогонические темы. Хотя при заключении брака учитываются трудовые, имущественные и прочие интересы, главная его цель во все времена совершенно ясна: забота о продолжении рода. Именно с этой заботой неразрывно связаны не только свадебные пожелания, магические действия, но и символика, значение которой более понятно, нежели значение елочек или «садов». Например, в некоторых регионах Литвы сохранился обычай вешать в конце свадьбы чучело свата или имитировать, что вешают самого свата. У чучела или свата нередко подчеркивается при помощи морковки мужской признак. Литовская фольклористка З. Путейкене присутствовала в 1984 году на свадьбе в местечке Аланта Молетского района. Свадьба отличалась архаичностью: на ней были даже такие редкие и древние элементы, как персонаж «медвежья мать», угощавшая всех особым напитком — «медвежьей кровью». В конце свадьбы вешали чучело свата с традиционной морковкой. Когда молодежь вдруг начала смеяться над этим изображением, старик очень серьезно урезонил шутников: «Над этим смеяться нельзя. Это древо жизни». К сожалению, мы располагаем единственным свидетельством такого рода. В многочисленных описаниях свадебных обрядов, хранящихся в рукописных фондах литовского фольклора, и в исследованиях этнографов не находится больше прямых указаний на мужской признак как древо жизни. По свидетельству литовской фольклористки Б. Стунджене, еще недавно на ее родине (в Пасвальском районе) свадебный глашатай вешал себе на грудь морковку и две луковицы. По поводу применения такого всем понятного символа в предсвадебное время никто не возражал, хотя в другом контексте он воспринимался бы как предосудительная непристойность. Примечательно, что так же относятся и к пению некоторых календарных и свадебных песен: исполнители подчеркивают, что петь их вне обряда неприлично.[712]

Лирические песни многих народов построены на параллелизме образов дерева и человека (юноши или девушки). Довольно часто вторая часть песни (изображение человека) отсутствует, и деревья воспринимаются как символы или метафорические замены. Например, ива в значении «возлюбленный» встречается в узбекских песнях.[713] В литовских песнях юноша заменяется кленом или березой (в литовском языке она имеет название мужского рода), а девушка — чаще всего липой. В русских песнях береза, ива, рябина воспеваются вместо девушки и т. п. В «Младшей Эдде» при перечислении кеннингов скальдической поэзии говорится: «Скальды <…> зовут человека «ясенем», либо «кленом», либо «лесом», либо другими словами мужского рода, обозначающими деревья <…>, в кеннингах женщин применяются все названия деревьев женского рода».[714]

Приведенные факты убедительно свидетельствуют о том, что значения образов деревьев в фольклорных произведениях и обрядах могут быть разными, но чаще всего они соотносимы с человеком, а не с космосом. Значение конкретного символа необходимо устанавливать в контексте.

В сказках, мифологических рассказах и обрядах дерево или его часть нередко применяется как магическое средство. Чаще всего оно используется не по прямому назначению, а в качестве метафорической замены или символа. Все иносказания, являясь средствами выражения содержания произведений или семантики действий, как и любые другие языковые средства, могут иметь сходное значение в текстах разных жанров, поэтому их сопоставление правомерно. Исследователями уже раскрыто сходство метафорического языка у разных народов. Учет аналогий также может помочь выяснению значений символов: вполне вероятно, что в какой-либо культуре эти значения известны или их легче расшифровать.