Секс и эротика в русской традиционной культуре

2. Оценивали общий облик новорожденного — кодировали размеры, симметричность, цвет тела, полноту его:

— очень полный, «сырой» — не живуч;

— цвет тельца синеватый, молочно-белый — неживуч; красный — здоровый, но сердитый по характеру (Новгородская губ., Тихвинский у.; Костромская губ., Ветлужский у.; Саратовская губ., Хвалынский у.);

— суровой ниткой обмеряли обе ручки, окружность головы, толщину туловища, длину его с обеих сторон. Сравнивали левые и правые смерки — если одинаковы, то малыш будет жить, а не равны — скоро умрет.

3. Но главное внимание привлекали головка и личико младенца. Кодировали:

а) форму и размеры головы:

— маленькая и крепкая — признак здоровья, а «разваливающаяся», рыхлая — нежизнеспособности;

— большая голова — признак ума, в особенности — широкий лоб;

— «востроголовый» — скорее всего, будет дурак (Вологодская губ. и у.; Вятская губ., Орловский у.; Ярославская губ., Даниловский у.; Орловская губ., Карачевский у.);

— рано начинает поворачивать головку, быстрые движения — будет силен, работящ, любознателен.

б) рот и его функции; голос:

— если рот не «цветет» (т. е. нет болезни «молочницы», обычной у младенцев), то ребенок скоро умрет;

— родился сразу с зубами — вырастет плут (Пензенская губ., Нижнеломовский у.);

— если кричит долго и громко — будет сердитый и вздорный;

— заплакал сразу после рождения, голос сильный, громкий и низкий («толстый») — живуч, «хозяин будет» (Вологодская губ., Усть-Сысольский у., Кадниковский у.; Рязанская губ., Зарайский у.; Новгородская губ., Череповецкий у.);

— если голос тонок и с визгом — значит, возможны врожденные пороки или заболевания, не исключены в будущем припадки (Новгородская губ., Тихвинский у.; Ярославская губ., Ростовский у.; Калужская губ., Медынский у.).

в) подбородок:

— острый подбородок — знак нежизнеспособности, тупой — хорошего здоровья;

г) брови:

— густые — ребенок будет человеком продувным, хитрым;

д) глаза:

— после рождения слишком долго не открывает глаз — будет суров;

— слишком осмысленный взгляд — нежизнеспособен;

е) уши:

— длинные, отвислые уши (особенно в сочетании с «востроголовостью») означают, что ребенок может вырасти дураком;

— мягкие уши — скоро умрет;

— торчащие уши — будет крепок и здоров;

ж) волосы:

— сзади оканчиваются «косичкой» (суживающейся прядью) — значит, следующей в этой семье родится девочка, а если волосы внизу ровные — то мальчик;

— длинные, жесткие волосы при рождении предвещают у ребенка ум.[828]

В общем, женская культура сосредоточивает внимание на головке и личике младенца. С ним как бы знакомятся, подмечая антропологические особенности.

Лицо — средоточие органов чувств, обеспечивающих связь с окружающим: получение и передачу информации. Особенное внимание обращают на голос и взгляд — основные для младенца средства коммуникации, то, что связывает его с матерью (прежде всего).

Особенное внимание женская культура уделяет улыбке младенца. Первой улыбки ждут с нетерпением и тревогой: пока не улыбается, еще не совсем человек, нет уверенности, что не подмененный нечистой силой (т. е. недоумок) — те не улыбаются. Живо поверье: кто первым увидит улыбку малыша, тот будет его больше всех любить (СПб., 1990–1991 гг.). Говорят: если отец не видел первой улыбки ребенка — что это за отец? А если приемный отец увидел, как малыш впервые улыбнулся, то он ближе родного (СПб., 1990 г.).

Дивильковский заметил у матерей на Русском Севере обыкновение, любуясь на спящего малыша, ловить его улыбку: считалось, что в это время ангел-хранитель «гулит» младенца или же «андельская душенька с ним беседует, на все доброе наставляет». Поэтому нельзя в такие моменты тревожить и будить младенца — «андел уйдет, а нечистый-то андельские речи и начнет разбивать».[829] Улыбка во сне кодировалась — как знак будущих лучших качеств, «андельской» части формирующейся души.

И по сей день моя старшая родственница всякий раз, видя спящих детей, шепчет: «Детки спят — ангелы летают…» (СПб., 1991). Она около тридцати лет проработала в детском саду воспитательницей, а эту фразу услышала лет пятнадцать назад от пожилой (уже тогда) коллеги.

Женская традиция фиксирует внимание на улыбке младенца — но это один из самых волнующих моментов общения матери с ребенком, источник, как говаривали прежде, неизъяснимого блаженства. Как эротичны материнские описания (а впрочем, и отцовские)!

Наташа А. — о своем первенце Николеньке: «…нежный болтунишка. Иногда так ласково «разговаривает». Когда улыбается, то не могу выдержать такой доверчивой, ослепительной улыбки» (Москва, Люберцы, апрель 1992 г. Ребенку около 4 месяцев от роду).

С. Иванов: «Я взял сына на руки, и вдруг у него глаза распахнулись, и он поглядел на меня пронзительно и тревожно. А я на него уставился. Так изучали друг друга несколько минут. Потом Саня улыбнулся, а я обомлел от этой его улыбки. У самого физиономия расплылась в ответ».[830]

«Не могу выдержать», «обомлел» — внезапно охватывают непонятные, ошеломляющие ощущения. Это как озарение. Традиция, фиксируя их вербально, вносит в свой миф.

* * *