Секс и эволюция человеческой природы

В настоящей главе, посвященной тому, что делает людей сексуально привлекательными, почти все мои примеры будут связаны с белыми европейцами — прежде всего, с северными. Не хочу этим сказать, что стандарты красоты них в чем-либо лучше, чем у других людей. Просто именно их я знаю достаточно хорошо. У меня не хватит времени для проведения отдельного исследования сексуальных пристрастий у африканцев, представителей восточных культур и т. д. Но главный вопрос актуален для жителей всех уголков планеты: стандарты красоты — это причуды нашей культуры или врожденные стремления? Что в них лабильно, а что жестко? Я покажу, что мы сможем разобраться в этом коктейле из культуры и инстинктов и понять, почему одни вещи следуют моде, а другие остаются неизменными, только тогда, когда поймем, как эволюционировала сексуальная привлекательность. Первый намек на ответ придет к нам из исследования близкородственных браков.

Фрейд и табу на инцест

Очень немногие мужчины занимаются сексом со своими сестрами. Калигула и Чезаре Борджиа пользовались дурной славой, потому что (по слухам) к этим немногим как раз и относились. Еще меньше мужчин занимаются любовью со своими матерями — вопреки фрейдовской идее о том, что все они к этому неосознанно стремятся. Отцовское сексуальное насилие над дочерьми распространено шире, но все равно является редкостью.

Сравним два объяснения, данные этим фактам. Первое — люди в глубине души стремятся к инцесту, но способны преодолевать это желание под давлением социальных табу и норм. Второе — наиболее близкие родственники не вызывают у людей сексуального возбуждения, и табу просто является вербализованным выражением этой особенности нашего мозга. Первое объяснение принадлежит Зигмунду Фрейду. Он пытался доказать, что наша первая — и самая интенсивная — сексуальная привязанность направлена на родителя противоположного пола. Поэтому, говорит он, все человеческие сообщества налагают на своих членов строгие и специфические табу, направленные против инцеста. Поскольку оно «не является врожденным», возникает «необходимость в строгих запретах», налагаемых обществом. Без этих табу, говорит Фрейд, наши сексуальные связи были бы чудовищно инбредны, и мы страдали бы от генетических аномалий^{422}.

Фрейд сделал три необоснованных допущения. Во-первых, он приравнял привязанность к сексуальной привлекательности. Двухлетняя девочка любит своего папу, но это не значит, что она испытывает к нему любовную страсть. Во-вторых, он бездоказательно предположил, что у людей имеется стремление к инцесту. Фрейдисты утверждают, что это желание так редко выражается только потому, что общество требует «подавлять» его. Подобная позиция делает фрейдистские аргументы нефальсифицируемыми[86]. В-третьих, он предположил, что социальные нормы, регламентирующие брак между двоюродными родственниками, тоже относятся к «табу на инцест». До очень недавнего времени и ученые, и неискушенные дилетанты вслед за Фрейдом верили: законы, запрещающие брак между двоюродными родственниками, направлены против инцеста. Но, возможно, это не так.

Научным оппонентом Фрейда был Эдвард Уэстермарк (Edward Westermarck), в 1891 году предположивший, что мужчины не спят со своими матерями и сестрами не из-за социальных ограничений, а потому что те, кто был рядом с ними, пока они росли, их сексуально не возбуждают. Идея очень простая. У нас нет хорошего способа опознавать близких родственников и, соответственно, надежно избегать инбридинга (а вот перепела умеют узнавать своих братьев и сестер, даже если растут раздельно). Однако для избежания инцеста мы можем использовать простое правило, которое срабатывает в 99 случаях из 100. Нужно, чтобы нас возникало сексуальное отторжение тех, кого мы хорошо знаем с самого детства. В этот «черный список» с гарантией попадут и ближайшие родственники. Такой механизм, конечно, не предотвращает брака между двоюродными сибсами, но в браке между кузенами нет ничего принципиально страшного. Ведь шанс, что у детей выскочит вредный рецессивный ген, невелик, и преимущество от сохранения удачных, хорошо работающих вместе генных комплексов, возможно, его перевешивает (те же перепела, которые могут выбирать партнеров с учетом родства, предпочитают незнакомцам двоюродных сибсов). Уэстермарк, конечно, этого не знал — что только усиливает его позицию, поскольку предполагает: из всех типов близкородственных скрещиваний нам нужно избегать сексуальных контактов только между братом и сестрой и между родителем и ребенком^{423}.