Секс и ничего личного (СИ)

— А если такая умная, то посмотрим, как ты запляшешь, когда я накатаю на тебя заявление в полицию.

— Да? И что ты на меня заявишь? — я выгнула бровь.

— Мне тоже очень интересно, что вы планируете заявить на мадемуазель Морель, — раздалось из-за спины.

Этот голос я тоже узнала.

И он мне понравился еще меньше, чем голос Моранжа.

Вот почему служители порядка всегда не там, где они нужны? Вот выпущусь и обязательно это исправлю!

На мое счастье Моранж был задирой, но не сволочью.

— Что мадемуазель Морель отказывается скидываться на вечеринку по случаю Перелома Зимы, — быстро сориентировался он. — Все идут, а она из себя недотрогу корчит. Я намеревался призвать полицию академических нравов!

Не знаю, что именно им двигало, но в моменте я была благодарна, что он не стал пичкать сказками о возможном привороте человека, который и так подозревается меня во всех смертных грехах.

Ладно, не во всех. В одном.

Капитан Ламбер судя по каменному выражению лица Моранжу не поверил ни на сантим и теперь сверлил меня взглядом, на что я неопределенно пожала плечами — да, вот такая вот я, чуждая вечеринок личность!

— Мне нужно побеседовать с вами, мадемуазель Морель. Господа, будьте любезны продолжить разговор о вечеринках чуть позже, — и, не дожидаясь, что парни послушаются (а куда они денутся!), он продолжил: — Деканат позволил мне воспользоваться кабинетом психологии. Пройдемте.

И, не дожидаясь моего ответа (а куда я денусь!) он зашагал по коридору.

Я шла за следователем и размышляла о том, почему меня не вызвали в участок. Может быть, он считал, что вызов в участок даст мне возможность морально подготовиться к допросу, а эффект внезапности наоборот разговорит и заставит сказать что-то непредвиденное? Мы разбирали как раз на психологии (хе-хе!) что полевые интервью часто дают неплохие результаты в ходе простой беседы, тогда как в участке приходится применять более сложные техники, потому что допрашиваемый находится в куда большем стрессе из-за обстановки…

Никогда бы не подумала, что на практике мне придется размышлять об этом в роли подозреваемого.

А что ныне я являюсь подозреваемой, сомнений у меня не было и от этого заворочался в животе забытый липкий страх. И пусть я не причастна никаким образом к убийству Луизы, но…

Капитан Ламбер начал издалека.

Еще раз педантично переуточнил все детали того утра, придираясь к каждой запятой и заставляя меня путаться в мелочах собственных показаний. И мне стоило огромных усилий держать себя в руках и не раздражаться, не срываться, раз за разом повторяя одно и то же. Вот где неожиданно пригодилось дядино воспитание. Но эти мелкие въедливые вопросы так вымотали, что сначала я даже пропустила момент, когда капитан перешел к совершенно новой теме:

— Почему вы скрыли от следствия, что находились с убитой в прямой конфронтации?

— В каком смысле — скрыла? — удивилась я. — Я говорила, что мы не были подругами и даже скорее недолюбливали друг друга.

— Но умолчали о том, что были прямыми конкурентками.

— Но мы не были! — я окончательно перестала понимать, к чему он клонит. Он что, считает, что я убила Луизу потому что она должна была первой на конференции выступать или потому что ей тема интереснее попалась? Бред же…

Капитан Ламбер демонстративно перебрал листы в папке и выложил на стол несколько рукописных показаний.

— У нас есть несколько свидетелей, утверждающих, что конфликт между вами был значительным, мадемуазель Бернар очень часто упоминала вас в разговорах в крайне негативном ключе и было очевидно, что речь идет далеко не о “недолюбливании”.

Я могла только недоуменно пожать плечами.

— На это я могу сказать только то, что очевидно Луиза не любила меня куда больше, чем я — ее.

— Есть свидетель, утверждающий, что она пыталась перехватить ваш источник дохода и предлагала репетиторские услуги Вивьену гросс Теккеру.

Я поперхнулась воздухом, отчаянно надеясь, что покраснела не настолько явно, насколько ярко это ощутилось внутри. Если бы только капитан знал, что это за “источник дохода”! Хотя… даже намного лучше, что не знает, потому что убийства на почве ревности это мотив куда как весомее учебной конкуренции и доказывай потом, что нет ревности там, где нет отношений. И вообще…

— Но не перехватила же… — пробормотала я. — Капитан, я понимаю, что вам очень хотелось бы, чтобы это я убила Луизу, потому что, очевидно, других подозреваемых у вас нет. Но я правда этого не делала.

— Прошу меня извинить, мадемуазель Морель, но если бы я верил на слово каждому подозреваемому, раскрываемость в отделе была бы нулевая, — следовательно недовольно поджал губы, явно не оценив мою попытку вывести диалог в иное русло.

В кармане прожужжал сообщением телефон, и в возникшей паузе я машинально выудила его, чтобы выключить звук совсем и не бесить и без того не особенно радушного следователя. А, подняв глаза, наткнулась на колючий и еще более подозрительный взгляд.

— У вас новый телефон? — осведомился он тоном “мы нашли ваши отпечатки на орудии убийства”.

— Да…

— Откуда, позвольте узнать?