Секс, любовь, шизофрения?

Я протянула шестьдесят долларов, все, что у меня было, он отказался категорически, не слушая возражений. Мы пожелали ему здоровья, счастья, удачи, благополучия и всего, чего только он сам хочет.

 На улице дул сильный ветер, моросил легкий дождь, но страшно уже не было. Где дом Жанны, мы не знали. У тротуара стояла машина, в которой сидел водитель. Дочь подбежала  и постучала в окошко, чтобы спросить адрес. Не открывая окна, он отрицательно покачал головой. Какие разные люди, один рискуя собственной жизнью, вывез нас из опасной зоны, а другой, сидя в теплой машине, в безопасном месте, даже не захотел разговаривать. Бог ему судья.

Мы снова вцепились друг в друга и побежали. Завернув за угол, увидели большое здание.

-Это здесь,– обрадованно закричала Наташа, она была здесь всего один раз и боялась не найти. Мы влетели в подъезд и нажали кнопку лифта. На шестом этаже нас уже ждала Жанна.

– Как же вы решились ехать на лифте, ведь могли отключить свет.

Мы об этом в своем состоянии даже не думали.

Вышла встречать мама Жанны, растерянная, молча взирающая на нас. Нам подумалось, что она не рада, но куда было деваться. Когда прошел первый шок, Светлана призналась, что не ожидала увидеть такое, была потрясена. С меня ручьем текла вода, в сумках и сапогах хлюпало. Нас переодели, напоили горячим чаем, развесили мокрую одежду, Уже была приготовлена постель. В доме тихо, спокойно, порывы ветра почти не слышны сквозь толстые стены старого здания.

Мы были бесконечно благодарны этим людям. Потом отключили свет, интернет, а мы все еще сидели при свечах и вспоминали всякие приключения, случавшиеся с нами и нашими знакомыми.

К утру ветер стих, на дорогах появились автомобили. Нужно было как-то узнать, что творится у нас на Брайтоне. Мы позвонили в службу такси, которая накануне не работала, Сейчас нам ответили и сказали, что в сторону Брайтона машины ходят, там вода ушла, но очень грязно. Грязно, это не страшно. Нас снова стали одевать, подбирая подходящие  вещи, потому что наши были мокры-мокрехоньки. Меня нарядили, как матрешку, ну и что, зато тепло и сухо.

Ехали, глядя по сторонам и ужасаясь. Везде поваленные огромные деревья, многие из которых упали прямо на автомобили. Вот стоит растерянный  парень  у своей машины с открытым багажником, полным воды и пытается вычерпать ее . Много  машин с выбитыми стеклами. Вот одну развернуло так, что она стоит задними колесами на лавочке . Какой же силы был ветер или напор воды, чтобы сотворить такое.

Проезжали по набережной Эманс. Это красивое место для гуляния со множеством ресторанов и кафе. Теперь здесь выбитые витрины, двери , поваленные деревья, перила моста вывернуты, мост закрыт. Водитель сказал, что уже в пять часов вечера лебеди плавали практически у  кромки тротуара, так высоко поднялась вода. Теперь вода спала до обычного уровня, но вид набережной внушает ужас.

Страшно.

На перекрестках не работают светофоры.  В центре  мечется мужчина, одетый в желтую куртку с сигаретой в зубах и флагом в руке. Глаза его совершенно безумны. Он не стоит как обычный регулировщик, а носится из стороны в сторону, помогая потоку машин двигаться. Наверно волонтер.

Подъехали к дому. Возле дома свален огромный трехметровой высоты забор, снова погребена очередная машина. Везде грязь, глина, ветки, мусор.  Мы смотрим на наши окна, они целы. Жизнь удалась!

Мы дома, очень рады. Правда, нет света, и не работает телефон, но это кажется уже мелочью.  Eсть вода, уже хорошо. Весь день и вечер шум на улице от моторов– везде выкачивают воду из подвалов. Соседи арабы и мексиканцы, живущие в полуподвалах, трудятся– выплескивают воду, выносят мокрые вещи. Эти жильцы пострадали очень сильно, вода стояла в доме наверно до потолка. На улице на заборах отметины– полосы глины, по ним люди смотрят уровень ушедшей воды. Проезжают, фотографируют. Возле нас стоял забитый, слегка сгоревший дом. Теперь все щиты отлетели, и дом стоит без стены совсем, как в кино про войну. Внутри видны холодильник,  поваленный стол , вешалка… кажется, что сейчас крикнут, – Камера, мотор! Но не крикнут, это жизнь, а не кино.

Зажгли свечи, что-то поели, дождались десяти вечера и легли спать. Связи  и света так и нет.

Город погрузился в ночное безмолвие, создавая тревожность в душах.

Моя душа ноет и болит еще и оттого, что Лева не торопится прийти на помощь. Связи нет и он спокойно сидит дома, а что со мной, вдруг я утонула или дом снесло, его не волнует. Больно думать об этом.

Утром понимаем, что ни о какой работе речи быть не может, раз не ходит транспорт. Приехала группа рабочих, начали поднимать и восстанавливать эту громадину– забор, даже тротуар почистили. На улицах печаль, жалко пострадавших. Навалены мокрые вещи, постель, мебель, книги. Тротуары все в глине, пройти невозможно, люди идут по дороге.